Хотя прежние люди…
Конфуций сказал: «Хотя прежние люди в церемониях и музыке были дикарями, а последующие – людьми образованными, если бы дело коснулось употребления их, то я последовал бы за первыми».
Потому что у них искусственность, или внешний лоск, и природа находились в полном соответствии, а у последующих поколений искусственность получила перевес над природой.
Конфуций сказал: «Все сопровождавшие меня в Чэнь и Цай не достигли моих ворот».
«Не достигли моих ворот» – то есть их нет при нем.
Между ними добродетелями отличались Янь-юань, Минь-цзы-цянь, Жань-бо-ню и Чжун-гун, красноречием – Цзай-во, Цзы-гун, в правительственных делах – Жань-ю и Цзи-лу и ученостью – Цзы-ю и Цзы-ся.
Конфуций вспоминает тех из своих учеников, которые разделяли с ним все труды и лишения во время путешествия в Чу, но которых теперь не было при нем.
Конфуций сказал: «Хуэй – не помощник мне; во всех моих речах он находил удовольствие».
Он молча замечал и душою постигал без всякого сомнения и вопросов.
Конфуций сказал: «Как почтителен Минь-цзы-цзянь! Все посторонние люди не разнятся в своих отзывах о нем с отзывами его родителей и братьев».
Почтительность его к родителям особенно выразилась в следующем случае: отец его женился на второй жене, от которой имел двух сыновей; мачеха ненавидела его и одевала в рубище. Заметив это, отец хотел выгнать ее, но на это Минь-цзы-цянь доложил ему: «При матери один я терплю голод, а без нее останутся три сироты». Отец остался доволен этими речами и оставил мать, которая потом совершенно переменилась по отношению к Минь-цзы-цяню и сделалась для него любящей матерью.
Нань-жун три раза в день повторял стихотворение «Ши-цзина» о белом скипетре; поэтому Конфуций выдал за него дочь своего старшего брата.
В «Ши-цзине» сказано: «Пятнышко на белом скипетре еще можно зашлифовать, но ошибку в слове нельзя поправить».
Цзи Кан-цзы спросил у Конфуция: «Кто из Ваших учеников отличается любовию к Учению?» Тот отвечал: «Был Янь-хуэй, любил учиться. К несчастью, он был недолговечен, умер, а теперь уже нет таких».
Когда Янь-юань умер, то Янь-лу (отец его) просил у Конфуция повозку, чтобы на вырученную за нее сумму сделать саркофаг. Конфуций сказал: «Каждый почитает своего сына вне зависимости от того, способен он или нет. Когда Ли умер, то у него был гроб, но не было саркофага. Не пешком же мне ходить ради саркофага! Так как я состою в списках вельмож, то не могу ходить пешком».
Вельможам жаловались экипажи, которые они не могли продавать.
Когда Янь-юань умер, то Конфуций сказал: «Ах! Небо погубило меня! Небо погубило меня!»
Такое восклицание глубокой горести вырвалось у Конфуция потому, что из числа своих учеников он считал только Янь-юаня способным распространять свое Учение.
Когда Янь-юань умер, то Конфуций горько плакал. Сопутствовавшие ему сказали: «Философ, ты предаешься чрезмерной скорби!» Он отвечал: «Чрезмерной скорби? О ком же мне еще глубоко скорбеть, как не об этом человеке?!»
Когда Янь-юань умер, ученики хотели устроить ему богатые похороны. Конфуций сказал: «Нельзя!» Но ученики все-таки пышно похоронили Янь-юаня. Конфуций сказал на это: «Хуэй смотрел на меня как на отца, но я не могу смотреть на него как на сына; не я, а вы виноваты в этом!»
ebooksa