Венера Прайм,

– Не думаю, что нам следует продолжать этот разговор, ты действительно очень красивая женщина, Катя, просто я не хочу усложнять свою жизнь.

Она улыбнулась своей ослепительной улыбкой:

– Ладно! Все ясно, расслабься. Садись, допивай свое шампанское. Приставать больше не буду. – Она, сдаваясь, подняла перед собой руки.

– Спасибо… и все же мне нужно идти. – Он пересек комнату и взял свой пиджак.

Ее улыбка исчезла:

– Неужели ты на самом деле такой болван, каким выглядишь?

– Наверное, так и есть. – Клифф обнаружил, что все еще держит шампанское. – Возьми пожалуйста… – он протянул ей бокал и неловко влез в куртку. – Счастливо оставаться.

– Почему бы тебе не сломать себе ноги? – Она яростно швырнула бокал на пол. Капли жидкости разлетелись по комнате, бокал ударился не разбившись и подпрыгнул вновь. К тому времени, как бокал снова опустился, дверь за Клиффом уже закрылась.

Катрина пожала плечами и подняла бокал. За несколько минут она успела привести квартиру в порядок – никаких признаков того, что у нее был посетитель, не стало.

Голова Клиффа была так полна смятения и вины, смешанных с неудовлетворенным желанием, что он не замечал ничего вокруг и не сразу обратил внимания на двух мужчин, которые следовали за ним, а только когда на перекрестке они повернули следом. Конечно, это могло быть просто совпадением, но место было вдали от оживленного центра, вокруг не было ни души, и он, почувствовав тревогу, ускорил шаг. Когда на следующем перекрестке он увидел, что они повернули вслед за ним и быстро приближаются, он в панике бросился бежать. Догнали его в считанные секунды. Эти люди привыкли к Луне, их движения были быстрыми и точными, в отличие от неуравновешенного барахтанья Клиффа. Один из них схватил его за воротник и дернул назад. Другой сделал ему подсечку и  Клифф упал. Ему натянули куртку на голову, ослепив совершенно, и его сопротивление было бесполезным. Словно мешок с рыбой его втащили в какое‑то помещение и стали молча избивать. Один держал его за руки, другой, усевшись ему на ноги, старательно обрабатывал кулаками его живот.  Наконец Клиффа оставили в покое. Он лежал и его рвало.

– В следующий раз, когда мы попросим тебя сделать что‑нибудь для нас, не говори «нет». Или это будет последнее слово в твоей жизни.

Голос мучителя навсегда отпечатался в памяти Клиффа .

2

Дверь комнаты Блейка с грохотом распахнулась. Пьер вошел и, схватив его за плечо грязной рубашки, грубо поставил на ноги. Блейк пошатнулся и обмяк в объятиях Пьера. Наполовину поддерживаемый, наполовину подталкиваемый Пьером, он, спотыкаясь, вышел в коридор.

Пьер вел его к прачечной в конце коридора. Блейк играл «слабость» изо всех сил, но на самом деле таким не был. Двери других комнат были распахнуты настежь, мебели в них не было. В предыдущие дни одиночного заключения и голодного пайка Блейк слышал голоса и движение в других комнатах подвала, но не мог понять, что происходит. Теперь стало ясно, что Афанасийцы перебирались на новое место. Переезд видимо был спланирован заранее, но открытие истинной личности Блейка, возможно, ускорил его.

Прачечная была завалена картонными коробками и грязным бельем, последнее время здесь никто не стирал. К запаху грязного белья примешивался стойкий заплесневелый запах старинных парижских канализационных труб. У двери, на упаковочных коробках сидел Леке, как всегда безупречно одетый. Он кивнул Пьеру на деревянный складной стул, стоящий у одной из стальных раковин.

– Садись, – сказал Пьер, толкая туда Блейка.

Блейк ухитрился споткнуться и, якобы случайно, смахнуть с полки над раковиной  большую коричневую бутылку отбеливателя. Та упала в раковину, где с треском раскололась.

– Дурацкий трюк, Редфилд, – сказал Леке, зажав нос. –Теперь сиди там и нюхай.

У раковины стоял сильный запах хлорки, но Пьер отважно стоял рядом, не отходя от Блейка. Леке, с некоторым усилием сохраняя достоинство, достал из нагрудного кармана шелковой рубашки крошечный инъектор в форме пистолета: