Венера Прайм,

– Профессор, если бы вы только…

– …они означают, – Форстер растягивал слова, почти пел, – что они прибыли.

– Они уже прибыли?

– Да. Сообщение такое: «они прибыли».

Неужели Форстер шутит?

– Не верю, – сказал Командор. – Зачем  тем, кто только что прибыл, так говорить? Логичнее было бы: «мы прибыли».

Форстер усмехнулся:

– Хороший вопрос. Тем более что медузы вряд ли кажутся разумными существами в том смысле, в каком мы понимаем это слово, – возможно, не более разумными, чем дрессированные попугаи. Вероятно, они реагировали на какой‑то стимул, заложенный вечность назад. Закодированный в генах. Или в том, что служит им генами. И я предполагаю, что сообщение предназначалось не «Кон‑Тики» и не «Гаруде». Судя по направленности сигналов, целью была Амальтея.

– Амальтея…?

Солнце уже зашло за западные скалы. Зажегся свет – тусклые желтые лампочки, спрятанные в расщелинах низкой каменной стены. Блейк и Спарта шли вдоль нее, шурша ботинками по опавшим листьям. Оба съежились от холода, руки в карманах.

Из тени в дюжине метров перед ними возникла одинокая человеческая фигура. Беспокойства это у них не вызвало, никого постороннего на этой территории быть не могло. Они уже проходили мимо, как вдруг услышали:

– Линда.

– Ты… – От этого звука кожа на ее руках покрылась мурашками, сердце сдавило. В темноте она видеть больше не могла, порыв ветра унес запах. Но эта интонация… Она боялась поверить.

– Да, дорогая. Пожалуйста, прости меня.

– Папа.

Они очутились в объятиях друг друга.

Блейк почувствовал себя здесь лишним и от растерянности произнес первое, что пришло ему в голову:

– Где вас черти носили, доктор Надь?

Но им было явно не до него.

– Линда, Линда. – Звучало как молитва.