Венера Прайм,

22
18
20
22
24
26
28
30

Форстер поднял кустистую бровь в ее сторону:

– Ты, что, уверена в этом?

– Она права, сэр, прислушайтесь.

Следуя совету Блейка, Спарта отрегулировала громкость внешних телефонов.

– Я слушаю. Но я не биолог, это может быть и обычной стаей рыб, – нетерпеливые брови Форстера дернулись. – Хотя структура звука более четкая, четче, чем раньше. Не совсем регулярно, но с повторением элементов. Как вы думаете, это сигнал?

– Да, закодированный в писках и свистках, – подтвердила Спарта.

– И говорится то же самое, – сказал Блейк. – То же самое, что говорили медузы Юпитера, я имею в виду.

– Да, сэр, – вновь  подтвердила   Спарта. – Говорится то же самое. – «Они прибыли».

Форстер на мгновение задумался:

– Не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, Трой…

–Ваш анализ подтвердит это. Когда вы изучите сделанные записи.

Форстер посмотрел на нее:

– Ты не все мне рассказала. Ты ведь все время знала, что мы здесь ищем, не так ли?

Спарта кивнула в знак согласия.

– И сегодня мы его найдем, – торжествующе заявил Форстер.

Она никак это не прокомментировала, сосредоточившись на управлении. «Манта следовала за сияющей стаей «кальмаров» к светлому ядру Амальтеи. Как и прежде, субмарина была вынуждена останавливаться, чтобы ее «жабры» приспособились к глубине, но, что удивительно, температура воды там где вели их «кальмары» для «жабр» была вполне приемлемой.

Вскоре они приблизились к ядру.

Ядро было везде ярким, но не везде горячим. Подплыв поближе, они увидели, что многочисленные потоки пузырьков, расходящиеся во все стороны, порождены сложными структурами – светящимися белыми башнями высотой в километр или более, усеивающими идеально зеркальный эллипсоид. Свет от раскаленных башен – ибо даже сквозь десятки километров воды они пылали ярче, чем нити накаливания, – отражался в изогнутой зеркальной поверхности; именно эти отражения, а также их источники издалека создавали впечатление единого светящегося объекта.

– Ты ведь знаешь, что мы нашли, правда, Трой?

– Я, да.