— Он может остановить Мишу, о, Джамаль?
— Остановить? — удивился Джамаль, — с чего бы? Это по его слову случилось случившееся. Ибо еще во времена незапамятные он обещал Искандеру Силу!
— Он обещал мне Престол, — пробормотал Гиви.
— И Двурогому тоже, — согласился Джамаль, — И престол. И власть над миром.
— Убейте его! — крикнул Дубан рядом с Гиви, да так пронзительно, что Гиви подпрыгнул, — Это — зло! Это — смерть!
— Неудобно как-то стрелять в пожилого человека, — пробормотал Яни, поводя стволом автомата.
— Да какой он человек! А я все думал, что это он не показывается знающим!
— Гляди! Гляди!
Фигура старца выросла еще больше, если это было только возможно. Белое одеяние распахнулось, из-под него вырвались огромные радужные глазастые крылья, казалось, обуглившиеся по краям. Багровые отсветы огня, вырывающегося из пропасти, плясали на них.
— Азаил! — ахнул Гиви, срывая голос, — Это он! Бей, Яни! Стреляй!
— Разве ж такого из автомата примочишь, — усомнился Яни.
Очередь пошла веером, чудовищные крылья дрогнули, на миг побледнели и разгорелись еще ярче.
Из пропасти раздался многоголосый нечеловеческий вой, в котором Гиви почудилось яростное злобное торжество. Так могли вопить смертники, видя, что на воротах их темницы сбивают замки.
— Останови его! — Дубан в ужасе цеплялся за одежды Гиви, — Ибо Он пришел к концу света и конец света следует за ним!
— Да как я его остановлю? Он же архангел!
— Был архангел! Теперь он демон!
— Какая разница! Отроду я не сражался ни с архангелами, ни с демонами!
— Да, но больше некому, — печально ответил Дубан.
Скрижаль на Черном камне светилась как раскаленный пузырь выдуваемого стекла. Никакой другой постамент не выдержал бы ее, но Черный камень стоял неколебимо, равно поглощая и свет и мрак…
В вышине двумя обугленными радугами пульсировали и переливались азаиловы крылья.