Средоточие, земное. Пуп земли. Дельфийский оракул. В воздухе пахнет ладаном. Один голос особенно выделяется в хоре. Тот самый голос, который мальчик-вампир услышал в Александрии, — голос, добравшийся до него с ветром пустыни. Мальчик, который поет, еще совсем юный. Откуда он может знать эти темные истины? Он, этот ребенок, еще не переступил черту, отделяющую жизнь от смерти. Древняя музыка воспаряет ввысь, а потом затихает. «Когда-то и я был таким, — думает мальчик-вампир. — Точно так же я пел про судьбу и печаль, про любовь и потери, про страсть и похоть — пел о том, чего сам не познал. Пел, пробуждая в других воспоминания о том, чего мне никогда не узнать. Я был сосудом, но не вином в сосуде — я был голосом, но не музыкой».
Мальчик-вампир стоит в тени. Он вспоминает. Было время, когда он еще умел плакать. Но вампиры не плачут.
Музыка, говорящая о человеческой боли, притупляет его нечеловеческую боль. Даже жажда уже не такая жгучая.
Репетиция закончена. Раб, который сейчас хозяин, говорит:
— И мы помним Антиноя.
Мальчики кланяются. На секунду в шатре повисает угрюмая тишина, но лишь на секунду — мальчики уже выбегают наружу, смеясь и болтая.
Мальчик, который уже перешел черту между жизнью и смертью, тоже с ними. Незамеченный, неприметный. Мальчик с самым красивым голосом идет один. Ему не нужны друзья. В руках он несет лиру. Он идет, тихонечко напевая себе под нос. Какой-то кельтский язык, варварский и жутковатый.
Юный певец направляется к шатру Цезаря — высокому пурпурному шатру со стражей у входа. Мальчик-вампир идет следом.
Вот он уже внутри. Снова таится в сумраке. Мальчик-кельт садится у ног императора и начинает петь, не дожидаясь приказа. Но сейчас он спит. Как и писец, клюющий носом над своей восковой табличкой. Не спит только Цезарь — лежит на ложе, откинувшись на шелковые подушки, — бородатый мужчина в греческом одеянии. Он остриг волосы. Он — в трауре. Его хитон и гиматий разорваны, как и подобает скорбящим, понесшим тяжелую утрату.
Мальчик-вампир подступает ближе. Хотя он движется беззвучно, Цезарь его слышит. Горе обострило его восприимчивость, и он чувствует то, что обычно не чувствуют смертные. Он поднимает глаза и говорит:
— Антиной. Я знал, что ты вернешься. Это правда. Ты — бог.
— Я не тот, за кого ты меня принимаешь, — говорит мальчик-вампир. — Антиной умер. Я видел плакальщиц у реки. Я... — На мгновение он умолкает, пытаясь придумать имя. — Я Лизандр. А ты?
— Ты прошел незамеченным мимо стражи, ты как будто сгустился из тени, ты не знаешь, кто я. Такого просто не может быть, если ты не какое-нибудь сверхъестественное существо, которое только-только поселилось в потустороннем мире и разучилось всему, что когда-то умело и знало. Я император Публий Элий Адриан, владыка мира. А ты, который сейчас называется другим именем, ты — Антиной, возлюбленный императора. Из-за любви ко мне ты утопился в Ниле — и тем самым купил мне жизнь. А теперь ты вернулся из царства Гадеса. Сейчас как раз вечер третьего дня после твоей смерти — и вот он ты. Как Таммуз, как Адонис, как этот Иисус, которого почитают христиане. Теперь я знаю, что ты — бог. Я собираюсь построить здесь город. Я назову его Антиноаполис. И люди тебе будут поклоняться, как богу.
На лице императора — радость. «Он принимает меня за другого, — думает мальчик-вампир. — Он смотрит на меня, создание тьмы, и видит свет. Видит бога».
— Чего тебе надобно от меня, Антиной? — говорит император Адриан.
— Я хочу пить, — отвечает мальчик.
— Тогда пей, — говорит Адриан и протягивает ему обе руки. Его запястья туго перетянуты бинтами. Император пытался покончить с собой. Резал вены. — Вот она, жизнь, которой я обязан тебе...
ebooksa