Я чувствовал себя оскорбленным и направился к креслу, намереваясь вновь занять его.
Но в кресле уже кто-то сидел. И этот кто-то, хотя и оставался невидимым, тут же доказал мне свое присутствие.
Меня схватили, встряхнули и отбросили прямо к двери.
Я не стал ждать продолжения. Охваченный безотчетным ужасом, я ринулся в коридор, схватил велосипед и выскочил на улицу.
На рассвете я был уже в Лимерике и поведал обо всем своему другу доктору О"Нейлу.
– Я знаю этот дом, – промолвил доктор. – Он принадлежал семейству Керне и покинут уже добрых пять лет.
– А огонь, кресло, вино и бледный человек!
– Слепец, которого вы описали, мне известен. Это старый слуга Кернсов, Джозеф Сумброэ, но он умер пять лет тому назад. Последний из Кернсов свернул на дурную дорожку. Этот громила двухметрового роста и медвежьей силы отяготил свою совесть ужасными убийствами. Вчера его повесили.
Я молчал, онемев от ужаса, а доктор продолжал:
– Кажется, я понимаю ваше странное ночное приключение. «Отсюда до Дублина далеко», – сказал вам старый слуга. Он принял вас за Джеймса Кернса, последнего из его хозяев.
– Разве это объяснение! – возмутился я.
– Конечно, нет, но я не могу предложить иного. Можете смеяться и считать меня болтливым стариком – тень старого слуги поджидает тень своего хозяина в его доме. Вернувшись в дом, сия свирепая тень находит вас в своем любимом кресле – и поступает с вами, как вы этого заслуживаете.
Мистер Дув помолчал и закончил:
– Вот, собственно говоря, вся моя история.
Триггса охватило возмущение.
– Послушайте, мистер Дув, вы, несомненно, докопались до истины и узнали, что призрачный слуга оказался обманщиком, который опоил вас вином с наркотиками, и вам приснился ужасный кошмар.
Старец отрицательно покачал головой.
– Увы, мой друг, в вас сидит детектив! Я ничего не нашел, я все, что сказал доктор О"Нейл, мне кажется истиной.
Однако я поступил, как разумный человек, следующий здравым законам логики. Запасшись рекомендацией доктора, я в тот же день съездил в Дублин, и мне показали труп преступника.
Это было ужасное создание, и служители морга с отвращением отворачивались от него.