— Что «плохо»? Я вот думаю, погода плохая, снег может быть. Это плохо. Правда, Сергей?
— Э, насяльник, ты меня забыл совсем. Меня Николаем зовут, а это Афоня… Афанасий. Что плохо — снег совсем сильный ходи. Такой снег скоро здесь тоже будя. Мы думай, лючи здесь такой снег жить не могут. Тебе, насяльник, надо дальши ходи, где зимовье…
— А если в лагерь вернуться? Вы позволите рюкзаки загрузить на оленей? Тогда мы быстро дойдем…
— Не, насяльник, быстро не дойдем. Целый день надо ходи, а ты и так день ходи, отдыхай надо. А снег уже идет, там ты без лыжев не ходи. В такой снег лючи должен на месте сиди, не ходи.
— А потом, — перебил вдруг подросток, — Николай пока не говори, я говори — тебя предупредить надо. У тебя в лагере — совсем плохой люди есть. Они у Чижика раньше бывали. Теперь непонятно кто…
— А что они в лагере делают?
— Не знаем что. Там парень был, его связали, однако.
— Потом что?
— Потом спирт пить стали, шуметь стали. Мы поехал… Тут пока снега нету, сюда поехал. Там (взмах руки на юг) давно много снега лежи… Нам туда ходи пока не надо.
Все давно уже побросали рюкзаки, сгрудились вокруг Михалыча и эвенков. Снежинки таяли на красных лицах.
— Ну, что будем делать, мужики?
— Прорываться к зимовью надо, вот что…
— Да, лучше бы туда. А дойдем ли?
— Ходу туда… Ну, скажем, шесть часов. Дойдем!
— Мы уже на ногах восемь часов. И если прямо туда — это же пятьдесят шесть километров…
— По прямой?
— Нет, всего пути. Но все-таки…
— Не дойдем — погибнем, Михалыч. Выход один — идти надо.
— Перекур сделаем, Игорь?
— Не, Михалыч… Мы и так рискуем.