Русская готика

В награду Виктор получает власть над жизнью и смертью. Он служит. Этого достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым. Его семья ничего не знает, но придет время и кто-то из сыновей приобщится к тайне. Он не даст дому умереть от голода. Нет, такого не может произойти…

Виктор поднимает руку и дает себе пощечину.

Он – Виктор, а не Александр Тарашевский!

При строительстве дома обнаружилось какое-то древнее святилище, указания на авторство которого так и не нашлось. Идея построить дом прямо над входом в подземелье показалась графу заманчивой. Так он и сделал. Позже он сам обследовал подземные помещения. Его интересы, касающиеся всего необычного, темного, запредельного, были удовлетворены с лихвой. Под землей скрывалось нечто, о чем он раньше не мог и подумать; то, что граф искал, путешествия по другим странам, было здесь, под ногами… Нечто проникло в дом, напитало собой стены, балки и крышу своим духом. Оно обрело новую жизнь и требовало пищи. Граф выполнял его приказы, находя в этом ни с чем не сравнимое удовольствие. Так и началась история этого долгого кровавого безумия…

Виктор снова бил себя по лицу, пытаясь выйти из своего жуткого транса.

Те женщина и девочка умерли потому, что дому требовалась еда. Чтобы проснуться и открыть глаза. Слишком долго дом голодал и находился на грани полного угасания. Но не только поэтому понадобились эти три тела. Человек, собиравшийся купить особняк, не мог быть хозяином. Он был чужаком, кровно не связанным с графом, который когда-то вдохнул новую жизнь в древнее святилище.

Хозяином мог быть только Виктор. И вот он пришел, чтобы исполнить свою роль до конца.

Но ему пытаются помешать эти жалкие твари, которые ничего не могут понять. Как можно было доверять этим людям? Надо быть близоруким дураком, чтобы доверить семейное дело Наталье. Его сумасшедшая жена привлекла на свою сторону дочь, девочку, которая могла бы принять на себя почетную роль. Единственный ребенок Виктора тоже оказался по другую сторону. Лиду не интересовало семейное дело. Мысль об этом наполняло сердце Барышева скорбью, тяжелым невыносимым чувством, что все разваливается, уходит у него их рук. И ничего больше не вернуть.

Он обязан принять меры. Но какие?

Виктор услышал щелчок у себя в голове. Он видел, как двое слуг заталкивают в расщелину изуродованное тело. Им приходится прилагать много сил, потому что плоть так и цеплялась за неровные края дыры. Наконец кусок того, что было раньше человеком, проскальзывает во тьму, чтобы упасть на кучу других останков на полу пещеры. Раздается глухой удар. Внизу шуршат кости тех, кто успел разложиться. До ноздрей Виктора долетает смрад. Он кружит голову, пробуждая волнующие фантазии.

Он приказывает слугам пошевелиться, и те выползают из пещеры. Им надо вернуться за конечностями и головой убитого. Виктор остается на несколько минут один. Лампа чадит, дым ест глаза, но он удовлетворен.

Джип сворачивает на проселок.

Он провел рукой по щеке и обнаружил кровь. Видимо, поцарапался, когда упал возле машины. Грозы все не было, хотя стало уже так темно от грозовых облаков, словно наступила ночь. Виктор поглядел на часы. Всего лишь половина десятого… Всего? Или уже? Виктору ни о чем не говорили эти цифры.

Он очень устал. Чтобы работать над планом, надо отдохнуть как следует, а потом уже бросаться в дело с головой.

Опираясь на машину, Виктор поднялся на слабых ногах. Оглядел деревню, то, что от нее осталось. Когда-то она была во владениях его семьи. По идее каждый камешек здесь принадлежит ему. Здесь все принадлежит ему. И никто не имеет права поднимать руку на его собственность…

Сколько раз я уже это повторял?

Сев за руль, Виктор увидел того же самого мальчика с белыми волосами. Он стоял в десяти метрах от машины. Стоял и смотрел безо всякого выражения на лице. Виктор посмотрел в его глаза и почувствовал, как волосы приподнимаются на затылке.

– Убирайся!

Мальчик не исчезал. Виктор завел мотор и стал разворачиваться. Джип метнулся к глубоким колеям, ударился в них, машину подбросило и чуть не перевернуло. Виктор ударился головой о потолок салона. Зубы клацнули. Хорошо, что между ними не попал язык. Ничего не оставалось, как дать по газам. Взревев, джип преодолел препятствие и остановился на другой стороне дороги, вблизи фундамента несуществующего здания.

Барышев обернулся через плечо, но не увидел ничего. Мальчика с белыми волосами не было. Вероятно, он просто порождение его натруженного, исковерканного сознания, вот и все.