Книга мертвых,

– Пожалуй, вы один такой, – очень тихо произнесла она после долгой паузы.

Улыбка исчезла с лица Диогена.

– Зачем вы так говорите?

– Затем, что вы знаете, кто я.

– Вы красивая и умная молодая женщина.

– Я урод.

Очень быстро – и очень нежно – Диоген взял ее руки в свои.

– Нет, Констанс, – сказал он тихо, но твердо, – вовсе нет. Во всяком случае, не для меня.

Она отвела взгляд.

– Вы знаете мою историю.

– Да.

– Тогда кому же, как не вам, меня понять. Зная, как я жила – как именно я жила в этом доме все эти годы… вы не находите это странным? Отвратительным? – Она вдруг вновь посмотрела на него, и глаза ее пылали странным огнем. – Я старуха, заключенная в тело молодой девушки. Кому я нужна?

Диоген придвинулся ближе.

– Вы приобрели бесценный опыт, не заплатив за это ужасную цену – годы. Вы молоды и полны сил. Возможно, это кажется вам тяжелым бременем, но вы не должны так думать. Вы можете освободиться от него в любой момент. Вы можете начать жить, когда только захотите. Хотя бы сейчас.

Она опять отвернулась.

– Констанс, посмотрите на меня. Никто не понимает вас – только я. Вы жемчужина, не имеющая цены. Вы обладаете красотой и свежестью, которую только может иметь женщина в двадцать один год, и в то же время умом, отточенным целой жизнью – нет, несколькими жизнями интеллектуального голода. Но интеллект не может заменить вам все. Вы напоминаете лишенное влаги семя. Забудьте о своем уме и утолите другой свой голод – чувственный. Семя требует влаги: лишь когда его польют, растение взойдет, наберется сил и начнет цвести.

Констанс, не желая смотреть в его сторону, отчаянно замотала головой.

– Вы были заперты здесь в четырех стенах, словно монахиня. Вы прочитали тысячи книг и многое передумали. Но вы никогда не жили. За пределами этого дома есть и другой мир – мир цвета, вкуса и прикосновений. Констанс, давайте познаем этот мир вместе. Разве вы не чувствуете глубокую связь между нами? Позвольте мне открыть вам этот мир. И откройте мне свою душу. Я тот, кто спасет вас. Потому что я единственный человек, который по-настоящему вас понимает. И единственный, кто разделяет вашу боль.

Констанс попыталась освободить свои руки, но он продолжал сжимать их – нежно, но настойчиво. В ходе короткой борьбы рукав ее платья приподнялся, обнажив несколько уродливых шрамов, оставшихся от глубоких и неровно сросшихся порезов.

Поняв, что ее секрет раскрыт, Констанс замерла, не в силах даже дышать, не то что пошевелиться. Диоген тоже казался притихшим. Потом он медленно отпустил одну ее руку и расстегнул манжет сорочки – на его руке оказались похожие шрамы, только более старые.