Как только мысль оформилась, на прилавок плюхнулось что-то тяжелое, и кассовый аппарат возмущенно брякнул. Не поднимая головы, Наташа дернулась назад, инстинктивно прикрывшись руками, и мимо ее лица промелькнуло что-то длинное, циллиндрическое, с металлическим звоном упало на пол и укатилось куда-то в сторону. В следующее мгновение ее крепко и больно схватили за запястье вскинутой над головой левой руки, резким рывком вздернули кверху, и она увидела перед собой дикое оскаленное лицо лысого, словно сошедшее с одной из неволинских картин. И глаза…
Мамочки мои, да он же совсем укуренный!
— Бабки на палубу, с-сука! — сказал лысый звенящим, дробящимся шепотом, и сквозь застилавший глаза туман ужаса Наташа увидела на его зубах темные шоколадные разводы. Солнечные очки стояли у двери, возясь с табличкой «Открыто-Закрыто» и как-то очень мелодично бормоча, словно напевая между делом: «Сэш, бляха, давай, Сэш, муфлоны заскочат…» Руку вывернули еще сильнее, и Наташа взвизгнула от боли. Лысый упорно продолжал тянуть ее вперед и вверх, буквально вытаскивая из-за прилавка, словно морковку из земли, явно не понимая, что так она при всем своем желании не сможет дотянуться до кассового аппарата.
— Да пусти же, я отдам деньги! — отчаянно крикнула она.
«Конечно отдам, еще не хватало загибаться из-за каких-то денег, что мне, грудью защищать добро Виктора Николаевича?! ага, сейчас!»
— Резинка драная! — сказал лысый так нежно, словно признавался ей в любви, и рванул еще сильнее. Наташа уперлась ногой в стенку прилавка и дернулась назад с такой неожиданной силой, что лысый на секунду чуть ослабил хватку и качнулся вперед. Одновременно она засунула свободную руку под прилавок — там она держала деньги, которые удавалось выгадать за день на сдаче (ну кто тут безгрешен?), надеясь, что их вид хоть немного отрезвит лысого, он отпустит ее и даст ей спокойно открыть кассу. Говорить тут что-то, упрашивать, в конце концов, слезно реветь явно было бесполезно. И куда, к черту, подевалась родимая ментура? — совсем недавно каждые двадцать минут заскакивали!
Но вместо денег пальцы наткнулись на что-то гладкое и прохладное (бутылка! хрен с деньгами, меняем планы господа!) Не раздумывая, Наташа выдернула увесистую бутылку из-под прилавка, держа ее за горлышко, словно гранату, и ударила так удачно склонившуюся к ней гладкую голову, вложив в удар всю оставшуюся силу, весь страх, всю злость и всю боль, которая стремительным огнем растекалась по нервам в выкрученной левой руке.
Раздался странный, непохожий ни на что звук, когда бутылка, соприкоснувшись с человеческой головой, разлетелась вдребезги, и Наташе в лицо брызнул коньяк. На мокром лбу лысого Сэша, в аккурат посередине появилась сине-багровая полоса, под которой быстро набухала большая темно-красная капля. Лысый как-то смешно ухнул, словно удар пришелся ему не в голову, а в живот, качнулся назад и с грохотом рухнул с прилавка спиной вперед, напоследок всплеснув в воздухе руками, словно приветствовал удачное попадание.
Солнечные очки, увидев, что напарник неподвижно улегся на полу, начал соображать, что что-то не так, дернулся назад, толкнувшись спиной в дверь и примяв хрустнувшие жалюзи; и Наташа, пытаясь сжать трясущиеся губы, выговаривающие что-то вроде «ва-ва-ва…» (вали, вали отсюда!), прижалась к полкам с бутылками, нашаривая новый подходящий снаряд (водка «Мускатная» — 1,75 литра, сбоку ручка). Но тут дверь неожиданно распахнулась, отшвырнув Солнечные очки в глубь павильона, и на пороге чудесным видением явился Максим с Наташиной зажигалкой в руках.
— Ну все, Натаха, с тебя… — он осекся, узрев неподвижное тело на блестящем белом полу, кровь, осколки и прижавшуюся к стене Наташу с совершенно безумным выражением лица. — Что…
Солнечные очки, скользя и спотыкаясь, бестолково размахивая руками, метнулись к распахнутой двери, и Максим благоразумно отскочил в сторону. Парень пронесся мимо, треснувшись плечом о косяк и исчез.
— …случилось? — закончил Максим начатую фразу, ошарашено оглядываясь. — Что, эти козлы тебя вскрыли что ли?!
— Мама — макс, — сказала Наташа и начала выбираться из-за прилавка, цепляясь за него руками, словно шла над пропастью по узенькому мосту. Максим дернулся было к двери, но тут же передумал и подскочил к Наташе.
— Хрен с ним, пусть катится, отморозок! — сказал он. — Ты живое, дите?!
Не отвечая, Наташа прижалась спиной к холодильнику, потом медленно сползла на пол.
— Ох, Макс, как ты удачно зашел!
Максим неопределенно хмыкнул и склонился над лысым, внимательно разглядывая его голову.
— Макс, он живой? — с тревогой спросила Наташа, растирая распухшую руку. — Он ведь живой, да?
— Нормально, шевелится, — пробормотал Максим. — Ментов надо… Погоди, это что, ты его так отоварила?!
— Ну.
ebooksa