— Е-мое, я-то думал, они тут дуэль устроили. Сейчас я ментов… погоди, — Максим опустился на корточки, разглядывая темные конъячные брызги на полу, потом потянул носом. — Боже мой! Натаха, чем ты его приложила?! Это то, что я думаю, да?! Ты что?! По этой репе конъяком за двести гривен?! Да ты что, чем ты думала?! — в его голосе слышалось неприкрытое торжество — то ли он радовался конкурентовским убыткам, то ли восторгался стоимостью удара.
— А ты бы усиленно думал в такой ситуации, да?! — огрызнулась Наташа, вставая. — Может, ты бы еще квадратные уравнения порешал?! Зови кого-нибудь!
— Погоди, может обставишься как-то? Касса цела? Да? Ну, все равно босс тебя сделает за «Курвуазье». Давай, скажешь, что лысый сам коньяк разбил — попросил и разбил. Что он, вспомнит что ли? А коли вспомнит — фиг докажет! А ты его ударила чем-нибудь другим. Давай, лучше ты ментов зови, а я этого покараулю! Заодно бутылку подберу подходящую и кокну тут, его полью. Черт, может подлизать тут, пока нет никого?! «Курвуазье», надо же! Помыли пол!
Наташа, пошатываясь, побрела к распахнутой двери. Максим не обманул — лысый действительно шевелился, уже скреб пальцами по полу и ворочал головой, которая сейчас должна ощутимо болеть. Она перешагнула через его раскинутые руки и сказала:
— Только ты, Макс, смотри, подешевле выбирай. Знаю я тебя — на радостях самые дорогие расколотишь.
— Все будет пучком! — пообещал Максим. Кивнув, Наташа вышла на улицу, успев услышать сзади какую-то возню, потом глухой удар, сдавленный стон и вкрадчивый голос Максима: «Ну, что, падло, как тебя баба-то, а?! Ну, что грабим так плохо, а?! Ты теперь, сука, надолго женский день запомнишь!»
Когда все закончилось — все выяснили, все осмотрели, все подписали, уехала милиция, прихватив с собой скованного лысого Сэша, к тому времени уже довольно связно матерившегося, закрылся павильон и залез в свою машину злой и расстроенный Виктор Николаевич (впрочем, он был бы куда более злым и расстроенным, не позвони Наташа сначала ему, прежде чем ловить милицию — «Хрен с коньяком, Наташа, какая выручка за сегодня? две штуки?! немедленно спрячь, оставь только гривен семьсот, а потом уже ментов зови — все равно ведь не найдут никого! — а вот выручка…), когда ушел не менее злой Максим, которого заставили задержаться, — время подошло к часу ночи.
Наташа ушла последней, спрятав в сумочку ключи от павильона, который придется снова открывать всего лишь через семь часов. Она буквально падала с ног от усталости и недавних переживаний, выкрученное лысым запястье тупо и назойливо ныло. Ей хотелось только одного — по-скорей оказаться дома и рухнуть на постель, но вместо походки человека, торопящегося домой, получался какой-то черепаший шаг. Закурив на ходу и пряча зажигалку в сумочку, Наташа снова подумала, как ей повезло — ведь не сломайся зажигалка и не зайди Максим так вовремя, неизвестно, чем бы все это закончилось. Когда ей показали предмет, которым Сэш пытался ударить ее, Наташе стало плохо — это был тяжелый обрезок трубы, которым не составляло большого труда проломить голову. А судя по тому, в каком состоянии был лысый, он бы легко это сделал и, возможно, не единожды.
Уже подходя к своему дому, Наташа вспомнила о назначенной встрече с Лактионовым и, вздохнув, свернула направо. Час ночи — Лактионов, конечно же, давно уехал, но ей все же хотелось проверить и убедиться, что это действительно так — кто знает, ведь он был человеком упрямым — мог и дождаться. Но за углом дома «омеги», разумеется, не было, и Наташа почувствовала легкое разочарование — теперь она так ничего и не узнает.
Поединок благородного и не очень рыцарей отменяется.
Она попыталась понять, не вызвано ли разочарование еще чем-нибудь другим, но тут же бросила это занятие — голова была совершенно пуста и накрепко заперта для каких-либо логических рассуждений, и к горлу постоянно подкатывала легкая тошнота, поэтому Наташа выбросила сигарету, не выкурив и половины. Перед глазами у нее все время стояло оскаленное лицо Сэша, его безумные глаза, в которых смешалось столько эмоций одновременно, что их выражение походило на густой суп, — вот это было реальное зло — то самое, которое она знала, в которое верила, и с этим злом, как ни нелепо это звучит, сталкиваться было лучше, потому что она знала, как с ним бороться. Минус на минус дает плюс. Если тебя ударили по щеке, врежь в ответ или очень быстро убегай, чтобы вовсе не остаться без головы. Того же, что происходило на дороге, она не понимала, и это было страшно. Неизвестное страшнее, чем то, о чем знаешь, и Наташа всегда считала, что удар из-за угла хуже ножа, направленного в грудь.
Подходя к подъезду, она посмотрела на «Вершину Мира» — темно — любящий и беспокоящийся муж уже дрыхнет, либо еще вовсе не приходил — печальная «копейка», стоявшая на своем обычном месте, еще ничего не означала. Наташа повернулась, чтобы взглянуть на дорогу — коварную асфальтовую змею, затаившуюся в темноте среди платанов — и заметила у обочины смутные очертания машины. Очевидно, в машине ее тоже увидели, потому что едва Наташин взгляд упал на нее, как дважды приветственно мигнули передние фары, короткими вспышками озарив блестящий капот знакомой «омеги».
Лактионов все еще ждал ее.
Наташа почувствовала одновременно и радость, и раздражение, и недоумение. Ей было приятно, что важный, столько мнящий о себе и совершенно нахальный человек, которым являлся Игорь, потратил немало времени, чтобы дождаться ее, но почему «омега» стоит на дороге, когда Наташа совершенно точно определила место их встречи? На этой ужасной дороге… Значит, Надя все таки дала ему адрес, потому что машина стоит в аккурат напротив ее подъезда. Ладно, черт с ними, хоть будет кому пожаловаться — хоть Лактионов и порядочная сволочь, но он, во всяком случае, умеет слушать других, в отличие от Паши, который умеет слушать только самого себя.
Наташа неторопливо пересекла двор и, не доходя нескольких шагов до машины, остановилась на узкой ленте тротуара, продолжая уже нервно потирать ноющее запястье. Даже с такого маленького расстояния она с трудом различала силуэт «омеги», походившей на какую-то призрачную карету.
Рискни душой, приди в мои объятья, и мы на бал помчимся бестелесых, откуда вряд ли сможешь ты вернуться…
Из машины никто не вышел.
Постояв несколько минут и так и не дождавшись щелчка открываемой дверцы и знакомого голоса, Наташа недоуменно огляделась, потом наклонилась, пытаясь что-нибудь разглядеть за темными стеклами. Фары мигали, значит, Игорь Иннокентьевич должен быть там, зачем же он тянет время? Не похоже на него.
Она подошла к машине вплотную, наклонилась и постучала согнутым пальцем в закрытое окно.
— Игорь! Игорь! Ты что, заснул?!
ebooksa