Человечек, забившийся в щель между стеной и термостатом, сделал шаг вперед. Залепетал:
– Так ведь это… Я не стрелял… в руки даже… понимаете, да? И вы не это… ценная информация…
Ну точно… На вид лет пятьдесят, субтильный, речь невнятная… Вот о ком говорил СБ. И что теперь делать с этим чудом в перьях?
Надежда шагнула вперед. И, нарушая все инструкции, содрала с головы чеченку. Человечек ойкнул. Попятился в свою нору за термостатом.
– Узнал? – спросила Надежда.
– Так ведь… Я же… они пришли… а я что? Как лучше… не я, так все равно…
Надежда обернулась к Граеву, к Максу и Валету. Сказала тихо и устало:
– Эта мразь – главная пружина тут… Без него ничего бы они не сумели… Так быстро, по крайней мере…
– Дай-ка я его, – шагнул вперед Макс. – Ты что-то сердитая шибко, помрет легко. А за клетки те и за ребятишек медленно подыхать должен…
– Мой, – отрезала Надежда.
Повернулась к человечку. Выдернула десантный нож. Граев отвел взгляд, но и не подумал вмешиваться. Справедливость бывает жестокой.
– Не-е-ет! – завопил тот. – Нельзя! Там – нету! (широкий жест вокруг себя). Тут, тут всё! (энергичный стук согнутым пальцем по лысеющему черепу). С вами… все с начала… для своих-то…
– Для своих, говоришь? – Надежда словно бы призадумалась. – С начала всё? На свежем материале? А в монастырь больше не собираешься… Ладно…
Она убрала нож. Вытащила крохотную розовую гранатку.
– Глотай.
– Э-э… зачем…
– Глотай, тварь! Спецсредство. Для транспортировки особо опасных гадов.
– Я… не…
– Глотай!! Пристрелю!
– Это тебе от Ромы, – сказала Надежда, когда человечек сделал несколько судорожных глотательных движений. – И от Петруся, и от Мишки… И от меня лично.