— Он шептал, что его что-то трогает. Что-то холодное.
— Даниэль?
Вампир кивнул.
— Что-то прикоснулось к нему до того, как ты оказался там?
Генри опустил взгляд на руки.
— Я к нему не притрагивался. Он даже не знал, что я там был.
Свет от огня окрасил ночь над площадкой в оранжевый и золотой цвета. Даниэль, держа шлем в руках, объяснял Пэм, что произошло; его короткие волосы прилипли к взмокшему лбу. Тони оставил Генри смотреть на горящую машину и направился к столу с едой — на достаточное расстояние, чтобы услышать их разговор.
— …практически не видел конец спуска, потом вообще перестал что-либо видеть. Я подумал, что это какой-то странный туман, но он стал на меня надвигаться…
— Я ничего не видела.
— Это я ничего не видел, — кисло заметил Даниэль. — В этом-то и проблема.
Тони ждал, что он упомянет о прикосновении. Но не дождался.
— Наверно, от испарений от антипирена в глазах потемнело.
— Да, наверно.
Это прозвучало как договор. Как соглашение.
В конце концов, что это еще могло быть?
Когда Даниэль отошел, за плечом Пэм показалась Арра. Насмерть перепуганная.
Не из- за Даниэля.
Не из- за практически сорвавшегося трюка.
Тони был готов побиться о заклад, что она забыла и о трюке, и о Даниэле.
Он внезапно понял, что бормочет «исчадие ада». Пэм наконец крикнула «снято!», и команда Даниэля, вооруженная огнетушителями, двинулась к огню.