Я принялась размышлять вслух.
— Наверно, вам стоит относиться к этому так, словно Камерон заболел какой-то экзотической болезнью, для лечения которой ему придется сменить образ жизни. Он по-прежнему ваш сын. По-прежнему воспитанный, умный молодой человек. Он просто… другой.
Колин скривила губы в отвращении.
— Вы говорите как психолог.
Камерон вернулся с бутылкой коньяка и стаканами. Налил всем по доброй порции. Я строго посмотрела на него. На его лице нарисовался вопрос: "А что?" Кэм пожал плечами.
— Это алкоголь. Я даже через кожу могу его впитывать. Он мне не повредит.
Он сел рядом с матерью. Мы отхлебнули. Колин Шедли сделала большой глоток. Передернулась и допила.
— Ладно, Кэм, — выдохнула она, ставя стакан на столик. — Расскажи, что с тобой случилось. Помоги мне понять.
Камерон снова наполнил стакан матери, избегая ее взгляда.
— Знаешь, мам, в подробностях моя история выглядит не очень привлекательно. Я сделал то, что считал необходимым, но сделал плохо. Может, просто скажем: я полагал, что знаю больше, чем на самом деле.
— Хорошо. Когда-нибудь, надеюсь, ты расскажешь все, но сейчас опустим. Выкладывай остальное.
— Я встретил кое-кого — не самого милого человека на свете, — и он воспользовался тем, что я оказался глупее, чем думал.
Колин застыла и начала кашлять от алкогольных паров. Отмахнулась от Камерона, который пытался ей помочь, и отдышалась сама.
— Продолжай, — повторила она.
У нее текли слезы, и Колин промокала их, пока сын говорил.
— Мне стало плохо.
— Я помню, ты болел после Рождества.
— Скорее в феврале, мама, но не суть. Так или иначе, мне было жутко плохо, и я не знал почему. А когда понял, не знал, что делать. Поэтому я обратился за помощью, только все прошло не так гладко. Мне надо уладить несколько проблем, прежде чем ситуация… выправится. Все дело в том, что я вампир, и это навсегда. Это нельзя изменить. Мне придется с этим жить… или не-жить, — добавил он и рассмеялся.
Его мать скорчила гримасу.
— Да ладно тебе, мам. Я пошутил.