— Нет… то есть да. То есть я не знаю.
— Погоди.
Она услышала звук закрывающейся двери. Должно быть, он в лаборатории, сообразила Ундина и взглянула на часы. Десять утра. Конечно. В Чикаго сейчас середина дня. Доктор Мейсон вернулся к телефону.
— Ундина, любимая, радость жизни моей. Твоя мама сейчас дома. Когда-то мы пообещали друг другу, что сначала поговорим об этом между собой, до того как… ладно. Слушай меня внимательно. С тобой все в порядке. Ты идеальна настолько, насколько может быть идеален ребенок. И твоя мама, и я — не говоря уже о Максе, о Нане, и тетушке Вите, и всех остальных, — мы очень тебя любим, солнышко. Очень. Мы хотели оградить тебя, но, кажется, мы с твоей мамой совершили ошибку, слишком долго скрывая от тебя…
— Я не понимаю… — В голосе Ундины послышались панические нотки. — Оградить меня?
На секунду ей в голову пришла мысль, что отец тоже был на «Кольце огня». Она как будто зашла в цирковой балаганчик, где все, чему она верила, что считала ей родным и безопасным, оказалось перевернутым. Даже отец — тот самый человек, который был ее самой надежной опорой в жизни.
— Нет-нет, милая. Не расстраивайся. — Ральф вздохнул. — Я обещал твоей матери, что мы вместе сделаем это, и нарушаю обещание, но, надеюсь, я все делаю правильно. Но ты уже чувствуешь — я не хочу мучить тебя больше. Прошу, Ундина. Помни, что я люблю тебя больше всего на свете. Я волнуюсь за тебя больше, чем за себя, и сделаю ради тебя все, малышка. Все.
Она не знала, что сказать. Она не могла даже вообразить, что сейчас сообщит ей отец. Что у нее ужасное заболевание и она скоро умрет? Что на самом деле она родилась мальчиком?
«Спроси своих родителей, и они расскажут, кто ты».
— Милая, я действительно знаю кое-кого по имени Вив. Господи, не верится, что я рассказываю тебе это по телефону. Не могу. Ундина, просто садись на самолет. Я…
— Нет. Нет. Говори сейчас. Кто она?
— Прошу, обещай мне, что сядешь на самолет.
— Обещаю, папа.
Ральф Мейсон вздохнул и продолжил:
— Когда «Зеликс» еще только начинал работу, там была медсестра, которая работала на меня. Ее звали Вивиан Грин.
— Что? — ахнула Ундина.
Такого признания она не ожидала. Во всяком случае, не по телефону.
— Солнышко, я же говорил. Это не телефонный разговор…
Его голос звучал спокойнее, а у нее почему-то на уме были большие пальцы на маминых ногах.
— Просто скажи мне.