— Эрик Хеннити сдержал слово, — сказал Иг. — Это я получил за то, что съехал с холма на тележке. Ты же видел индейку, правда?
— С неба добрый час сыпалось Благодарение.
— А здорово было бы засунуть эту штуку в машину? Ну, скажем, в какую-нибудь дохлую развалину. Зуб даю, она сорвет капот. Терри говорил мне, что они изготовлены до ЗЗД.
— До чего?
— До закона о защите детей. Теперешние петарды — все равно что в лужу пернуть. Эти совсем другое дело.
— Как же их могут продавать, если это против закона?
— Против закона только производить новые, а эти еще из старых запасов.
— Так ты это и хочешь сделать? Найти какую-нибудь рухлядь и взорвать ее?
— Нет. Брат заставляет меня подождать до Дня труда, когда мы поедем на выходные на Кейп-Код. Он как раз получит нормальные водительские права и возьмет меня с собой.
— Конечно, — сказал Ли, — это не мое дело, но я не понимаю, почему его голос так уж важен.
— Я просто обязан подождать. Эрик Хеннити даже не собирался отдавать ее мне, потому что, съезжая с холма, я был в кроссовках. Он сказал, что я не был по-настоящему голый. А Терри сказал, что это дерьмо собачье, и заставил Эрика раскошелиться. Так что я перед ним в долгу. А Терри хочет обождать до Кейп-Кода.
Впервые за краткое время их дружбы Ли выглядел раздраженным. Он скривился и поерзал на своем шезлонге, словно только сейчас обратил внимание на что-то, впившееся ему в спину.
— Глупо как-то, — сказал он, — что они называются «Евины вишенки». Лучше было назвать их «Евины яблочки».
— Почему?
— Из-за Библии.
— В Библии только сказано, что они съели плод древа познания. Там нигде не сказано, что это яблоко. Могла быть и вишня.
— Я не верю в эту историю.
— Я тоже, — согласился Иг. — Динозавры.
— Ты веришь в Иисуса?
— А почему бы и нет? О Нем пишут не меньше людей, чем про Цезаря.