Сердце Ига упало, и он быстро оглянулся, не стоит ли рядом его мать, не заметила ли она. Но Лидия была в другом конце парикмахерской, давала инструкцию парикмахеру. На Терри, сидевшего уже в кресле, была белая накидка, он терпеливо ждал, чтобы его сделали еще более прекрасным. Подстригать лохмы Ига было все равно, что подрезать неухоженный куст. О красоте тут не могло быть и речи, в лучшем случае можно было сделать что-нибудь терпимое.
Иг снова взглянул на Гленну и яростно затряс головой:
Она была не одна. Дорога В Ад тоже был здесь, так же как и еще один член их компании, длинноволосый парень лет восемнадцати. Оба парня находились на дальнем конце парковочной площадки, копались в мусорном баке. Что им понадобилось в мусорном баке?
Гленна постучала в стекло ногтями. Они у нее были цвета льда, длинные и заостренные, ведьмины ногти. Иг снова взглянул на мать, но сразу же понял, что ей не до него. Лидия была полностью поглощена тем, что она говорила, рисуя рукой в воздухе идеальную прическу, а может быть, и воображаемую сферу, хрустальный шар, и в этом шаре угадывалось будущее, в котором девятнадцатилетняя парикмахерша получит большие чаевые, если ей удастся просто стоять и молчать и позволить Лидии объяснять, как ей делать свою работу.
Когда Иг вышел на улицу, Гленна отвернулась от витрины и прижалась к ней своей округлой твердой задницей. Она смотрела на Дорогу В Ад и его длинноволосого дружка. Они стояли у мусорного бака и копались теперь в каком-то мусорном мешке. Длинноволосый парень раз за разом поднимал руку и с какой-то почти что нежностью трогал лицо напарника. И каждый раз, когда он это делал, Дорога В Ад разражался громким дурацким хохотом.
— Почему ты дал Ли этот крестик? — спросила Гленна.
Вопрос буквально ошарашил Ига — надо же, чтобы она спросила именно это. Он сам уже вторую неделю задавался этим вопросом.
— Он сказал, что починит цепочку.
— Цепочка уже починена. Так почему он не отдает?
— Это не мой. Это… Это девочка уронила в церкви. Я собирался починить и отдать ей, но не смог. А Ли все сделал отцовскими инструментами, и теперь он его носит на случай, если вдруг наткнется на нее, занимаясь своей благотворительностью.
— Его благотворительность! — фыркнула Гленна. — Ты должен потребовать крестик назад. А заодно и все свои компакт-диски.
— У него нет никакой музыки.
— Он
— Я не знаю. Компакт-диски довольно дорогие и…
— Да? Ты знаешь, а ведь он совсем не беден, — сказала Гленна. — Он живет в Хармон-Гейтс. Мой отец делает у них всю работу по двору. Вот так-то я с Ли и познакомилась. Однажды папаша послал меня туда сажать пионы. У родителей Ли много денег. Это что, он сам тебе сказал, что ему не карману компакты?
Ига совершенно ошарашило, что Ли живет в Хармон-Гейтс, что у него есть человек, работающий по двору, и мать. Особенно мать.
— Его родители живут вместе?
— Иногда даже можно усомниться, потому что его мать работает в Эксетеровской больнице, ей очень долго ехать на работу, и поэтому она почти не бывает дома. Но так, пожалуй, и лучше. Ли с матерью не очень ладят.
Иг недоуменно встряхнул головой. Ему казалось, что Гленна говорит о ком-то совершенно другом, о ком-то, кого Иг не знает. У него создалась очень ясная картина жизни Ли Турно: трейлер, в котором он жил вместе со своим отцом, ездящим на полугрузовичке, мать, исчезнувшая еще в его раннем детстве, чтобы курить крек и торговать собой в Бостоне в боевой зоне. Ли никогда не говорил Игги, что он живет в трейлере или что его мать проститутка и наркоманка, но Игу казалось, что это само собой подразумевается взглядами Ли на мир, предметами, никогда ими не обсуждавшимися.
— Он говорил тебе, что у него нет ни на что денег? — снова спросила Гленна.