(27)
Кухня то вспыхивает, то гаснет, стены то расширяются, то съеживаются. Он чувствует необыкновенную легкость во всем теле. Глаза полузакрыты.
Бух.
Бум-м-м.
Шкафы распадаются, как карточные домики, остаются лишь белые гладкие стены.
Он смотрит вниз и на мгновение различает силуэт: человек, застывший в позе эмбриона. — Он равнодушно отмечает, что на мужчине такая же куртка, как на нем самом. Потом силуэт темнеет, вовсе превращается в тень, исчезает.
Он смотрит вверх и видит, как очертания тумбочки бледнеют, исчезают ручки на ящиках, цветы, что стояли в вазе…
Бух.
Бум-м-м.
…на кухонном столе. «Фрезии, — думает он, проговаривая про себя это слово, — и гвоздики…» Они просто выпрыгивают из поля зрения, одна за другой.
— Ты ведь был плохим мальчиком, правда, Томми?
Оглянувшись, он обнаруживает в каком-то дюйме от своего лица родное лицо Няни, но тут же видит, что…
Бух.
Бум-м-м.
…что окна исчезли. И задняя дверь открывается прямо в сад.
— Няня?
Няня поднимает руки и прижимает ладони к щекам. Потом, улыбаясь, вцепляется в щеки и оттягивает их. Кожа тянется, как жевательная резинка. Когда Няня отпускает свои щеки, они снова возвращаются на место, но это больше…
Бух.
Бум-м-м.
…не лицо Няни.