— Как неэффективно! — заметил Демосфен и, слегка склонив голову, бросил взгляд на книгу Рузвельта. — Джейн Остин? А я-то думал, что вы выше комедии положений, мистер Рузвельт.
— Ей присуща исключительно изящная выразительность, которой, как мне кажется, вам недостает.
— Ее выразительность не ускользнула от моего внимания. — Мелькнула еще одна холодная улыбка. — А мне просто недостает хороших манер.
— Я это заметил. Теперь мы можем перейти к делу?
— Конечно, — согласился Демосфен. — Каких именно преступников вы ищете?
— Что дало вам повод считать, будто я ищу преступников? — спросил Рузвельт.
— Не будьте наивным, мистер Рузвельт, — сказал Демосфен. — Я свободно общаюсь со многими представителями уголовного мира. Вчера два бандита разнесли весть о том, что вы хотите со мной встретиться. Какое еще объяснение можете вы предложить для этой экстравагантной шарады?
— Хорошо, — кивнул Рузвельт. — На сегодняшний день семьдесят процентов нарушителей закона на Манхэттене контролируются тремя людьми. Это Уильям О"Брайен, Антонио Паскаль и Израэль Цукерман. Мои люди до сих пор не в состоянии их выследить. Мне сказали, что вы имеете к ним доступ и можете справляться с самыми опасными ситуациями. В случае, если вы доставите их в мой кабинет, город Нью-Йорк заплатит вам награду в тысячу долларов за каждого.
— И вы полагаете, что после этого преступления на Манхэттене прекратятся? — насмешливо спросил Демосфен.
— Нет. Но надо же с чего-то начинать, а я предпочитаю начинать с верхушки. Каждый из них ради снисхождения в суде выдаст десятки и десятки других. — Рузвельт помолчал, разглядывая высокого человека. — Вы можете это сделать.
— Конечно.
—
— Да.
— Я требую соблюдения полной конфиденциальности нашего соглашения, — добавил Рузвельт. — Стоит вам сказать хоть слово кому-то постороннему, и я буду считать себя свободным от всех обязательств.
— Я никому ничего не стану говорить, — заверил его Демосфен. — Однако приятно сознавать, что даже знаменитый Теодор Рузвельт ради своих целей идет на нарушение закона.
— Только ради обезвреживания самых крупных преступников. Я не обсуждаю вашу мораль и методы действий и буду благодарен, если вы не станете обсуждать мои качества.
— О"Брайен, Паскаль, Цукерман, — повторил фамилии Демосфен. — Готовьте ваши денежки, мистер Рузвельт.
— Я каждый день буду в своем кабинете.
— Не пойдет. — Прежде чем Рузвельт успел возразить, Демосфен поднял руку. — Эти люди прячутся днем и выходят лишь по ночам. И я буду ловить их ночью.
Не говоря больше ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.