— Моей крови, — отозвалась я, склоняя голову набок и обнажая бледную шею. — И вы можете взять ее. Но не всю.
— Откуда вы узнали? — снова спросил он. — Насчет меня? — Каким-то образом он выбрался из кресла и оказался справа от меня.
Я пожала плечами:
— Старые письма. Старые газеты. Но я рассказала обо всем людям. Люди будут знать.
Он улыбнулся, сверкнув зубами:
— Вам никто не поверит.
Вблизи от него пахло нафталином и старой шерстью. Руки его протянулись к моим рукам и сжали их словно тиски.
— Вам никто не поверит.
Укус в шею оказался почти безболезненным. Будто укол булавки или шприца. Мне подумалось, не содержится ли на зубах вампиров, как у некоторых ядовитых животных, каких-нибудь анестезирующих веществ, ослабляющих боль. Потом мир потускнел. И я поняла, что он не намерен останавливаться. Что он собирается выпить меня досуха, а не просто заразить вирусом, вызывающим вампиризм. Что я умру здесь.
Дверь вздрогнула и с грохотом распахнулась.
— Оставь ее, — произнес голос с сильным грузинским акцентом.
Он выпустил меня.
— Ты? — воскликнул он.
Мне подумалось, что, по крайней мере, слухи про хорошие манеры у вампиров — правда. Они не могут разговаривать с набитым ртом. Я попыталась хихикнуть, но не могла даже стоять и упала на пол, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Иосиф Сталин шагнул между мной и Лениным.
Сталин был в той же одежде, в которой я всегда видела его на протяжении тех полутора лет, что знала его, — после того как он выбрал меня и разыскал через целую сеть общих знакомых и связей. Он носил Армани, хорошо скроенный и еще лучше сшитый.
— Я, — ответил он. — Я, грузинская свинья, — Судя по его тону, того, кто сказал это, ждала месть. — Я. С чего тебе вздумалось, будто, прежде чем похоронить в Кремле, меня проткнули колом?
— Хрущев, — сказал Ленин, отерев с уголка рта струйку моей крови. — Он ни за что не осмелился бы обвинить тебя и рассказать о том, как ты угнетал народ, даже ограниченному числу людей, если бы не знал, что ты больше не сможешь добраться до него.
Сталин рассмеялся:
— Хрущев. Наш славный Никита ничего не знал о том, почему я велел «забальзамировать» тебя — или себя. Он положил меня в Мавзолей рядом с тобой потому, что этого требовала толпа, а не оттого, что понимал необходимость присматривать за мной. И похоронил он меня потому, что счел мое пребывание там постыдным. — Он улыбнулся, демонстрируя рябины, обезобразившие его после перенесенной в детстве оспы. — Я был не столь симпатичным трупом, как ты. Но мало-помалу я сумел выкопаться наружу. Это заняло немало времени. И я нашептывал советы на ухо Брежневу, когда он стал генеральным секретарем. А потом пришел конец этому абсурду. Это случилось, когда я проник на российский… черный рынок; и когда я понял, что коммунизм связывает мою способность делать деньги и увеличивать свою власть, то шепнул словечко в нужные уши и позволил расцвести Горбачеву с его гласностью, — Он скромно развел руками. — Ты видишь перед собой одного из самых преуспевающих бизнесменов России. О, не из тех, о ком тебе известно из газет. Но все те, о ком ты слышал, должны мне денег.
— Надо было мне убить тебя, — угрюмо произнес Ленин.
ebooksa