Прелат

– Жиль, стой здесь! – Приказал прелат и в одиночку направился вперёд к хижине.

Строение было старым и покосившимся, приблизившись к двери, Рене сразу же понял: здесь давно никто не живёт. Да, но тогда почему он чувствует нечисть? – этого он не мог понять.

Прелат настолько устал, что ему было всё равно, где отдыхать, – пусть даже в логове самой нечистой силы; и резко отворил дверь, как он и ожидал – хижина пустовала много лет, через круглое отверстие в потолке, в которое некогда выходил дым очага, виднелась луна, освещающая жалкое заброшенное жилище.

– Жиль! Иди сюда! Здесь вполне можно отдохнуть.

Хижина была завалена старыми сухими листьями и ветками, вполне подходившими на растопку. Рене достал из седельной сумки огниво и развёл огонь, который мгновенно начал поглощать листву.

Жиль разделся первым и разложил одежду около огня. Его правая рука всё ещё болела, но, несмотря на это он огляделся, заметив в углу хижины некие пучки трав, подвешенные к деревянному перекрытию потолка, под ними стоял старый котелок.

– Сейчас приготовим питьё…

– Ты уверен? А что это за травы? – Поинтересовался Рене, также снимая с себя промокшую одежду.

Жиль принюхался.

– Думаю: шалфей, мята, душица…а что это – не знаю. По крайней мере, можно сделать тёплое питьё, которое нам вовсе не помешает.

Рене кивнул, но чувство беспокойства так и не прошло, поэтому он положил меч рядом с собой и присел на сухую листву. Жиль подставил котелок под струйку воды, стекавшую над дверью, сполоснув его таким образом и затем, наполнив водой.

Вскоре беглецы наслаждались тёплым травяным питьём, прихлёбывая из котелка по очереди.

– Да, Жиль, сразу видно, что ты – сын трактирщика. Из ничего сделал настой… У меня, увы, нет подобных способностей.

– Зато есть те, которые даны немногим, – заметил Жиль.

Котелок с травяным отваром почти опустел, на беглецов навалился сон. Рене дремал, изредка посматривая на огонь, и подбрасывая листву, дабы тот не угас. Веки его набухли и потяжелели, не желая более открываться, тело и сознание постепенно сковывал сон.

Неожиданно Рене почувствовал тревогу, по телу пробежала дрожь, сердце учащённо забилось. Он мгновенно схватил пламенеющий клинок – тот же слегка светился около нижней гарды, где стояла таинственная печать – затем вскочил и застыл в фойне, готовый защищаться от приближающейся незримой силы.

Жиль по-прежнему спал, постанывая, его правая рука слегка подёргивалась. Вдруг огонь начал разгораться всё сильнее, несмотря на то, что почти вся листва и деревянный хлам, которые удалось обнаружить в хижине, прогорели.

Языки пламени извивались, поднимаясь всё выше и выше, достигая ветхой крыши, некогда уложенной камышом со здешнего болота. Прелат почувствовал, что опасность кроется как раз в огне, и не ошибся.

Он заметил, как постепенно проявлялись ужасающие черты Арастота, всё более нарастая, и вот демон поднялся из огня почти до пояса…

– Убирайся в свою преисподнюю! – воскликнул Рене.