Атолл

   - А где Сайерс? - спросил парень, частично раскрывая свои крапленые карты.

   - Какой Сайерс?.. А-а этот... - Джон и в самом деле не сразу врубился, о каком мэне идет речь. Сайерсом звали предыдущего сторожа, на место которого приняли Джона. - А он уволился, - ответил Джон. - Вернее, его уволили... Надо полагать, за знакомство с такими, как ты.

   А это уже была прямая грубость со стороны Джона. А ну и хрен с ним, подумал он. Между нами решетка, что он сделает? сигарета кончается, пора идти на пост.

   - Ладно, мне пора на пост, - смягчив тон, чтобы как-то загладить выпад, сказал Джон, выкидывая окурок.

   - Ага, иди-иди, - все так же дружелюбно отозвался парень, - счастливого дежурства!

   И он растворился во тьме, как призрак полуночи.

   После смены, отоспавшись, Джон вышел вечерком погулять. Заскочил в обычный бар на Пятой авеню. От богемного бара "Монпарнас" его уже тошнило. Будучи в роли настоящего мужчины, Джон заказал двойной "скрудрайвер" [коктейль из водки с апельсиновым соком]. Едва он пригубил из стакана, как к нему подсели двое. Это были серьезные белые мужчины, одетые, впрочем, не вызывающе: джинсы, кожаные куртки - удобная одежда на все случаи жизни: грабануть банк, подраться или с девчонкой поваляться в кустах.

   - Привет чувак, - сказал один из них, смуглый, чернявый, с татуировкой на запястье левой руки.

   - Привет, - эхом отозвался Джон.

   - Вот какие дела, чувак... - протянул первый мужчина.

   - Да, дела твои неважные, парень, - сказал второй - плечистый, с пшеничными волосами очень коротко подстриженный.

   - А в чем, собственно...

   - Ты обидел Бодди, - сказал чернявый.

   - Какую Бодди? - не понял Джон и на всякий случай вылил в рот всю выпивку и ответил севшим голосом: - Не знаю никакую Бодди.

   - Ни "какую", а "какого", - сказал белобрысый. - Это парень... Помнишь, он подходил к тебе, когда ты был на дежурстве.

   - И ты ему нахамил, - сказал белобрысый.

   Они говорили строго по очереди, и Джон вынужден был смотреть то на одного, то на другого, так как они сели у него по бокам, зажав в клещи.

   - Я не хамил, просто там посторонним не полагается останавливаться... - Джон повертел пустым стаканом, лед звякал о стекло, добавить к сказанному было нечего.

   - Да, ладно, - сказал чернявый, - мы скажем Бодди, что ты просишь прощения. Он добрый.

   - Знаете, - решительно сказал Джон: ему ли бояться, ему ли, который на страницах своего рассказа насмерть бился с волчьей стаей, жрал мясо из тела товарища, ему ли трусить. - Знаете, я вовсе не прошу ни у кого прощения...