Друзья прошли за старым котом в дальний угол тёмной и мрачной гостиной дома.
– Кар-кар-кар, стою на страже, настоящий караул! Нет охранника, кар, краше! Тут все тихо, даже скучно! – прокаркала за окном ворона, и друзья засмеялись.
– А это кто? – спросил их старый кот.
– Это наша подруга, – ответил Мурзик, вильнул хвостом, задел паутину и, презрительно стряхивая прилипшую пыль, заметил: – М-да, этот дом чистотой не отличается. Здесь небось и кормят-то скверно.
Особняк действительно был ужасен. На окнах гостиной висели плотные тёмно-коричневые, в грязных разводах шторы, не дающие солнечным лучам ни малейшего шанса проникнуть в дом. Мебели немного: диван, застеклённый шкаф и несколько стульев. Возле окна примостился журнальный столик на ножках, по форме напоминающих змей в прыжке, и рядом – несколько кресел с обивкой из тёмно-синей в ярко-малиновую полоску ткани. «Какая ужасная пестрота!» – пронеслось в голове у Лёшика, когда его глаза немного привыкли к полумраку.
– Ну вот, – вздохнул в это время старый кот, присаживаясь, – здесь нашей беседе никто не помешает.
– Так что просил рассказать ваш отец? – сгорая от нетерпения, спросил Лёшиков.
– Отец говорил, что когда-то в этом доме жили и большие, и маленькие люди. Но с появлением новой хозяйки дом стал неузнаваем. Всё изменилось – от штор и мебели вплоть до атмосферы… Честно говоря, мне иногда самому страшно жить здесь, да деваться некуда; сами понимаете, возраст.
– А маленькие люди? – продолжал расспрашивать Лёшик. – Они были тут? Куда они исчезли, почему?
– Да, как раз здесь они и жили, – продолжал кот. – Но моя хозяйка Жирола поссорилась с маленькими человечками и посадила их в клетки, как птичек.
– Птичек? – изумился Лёшиков, в голове которого начало проясняться.
– Да, птичек. Сторожил клетки огромный, противный и страшно злой пёс. На радостях от такой замечательной идеи хозяйка даже нарисовала картину – вы наверняка видели её в холле дома. Жирола довольно долго держала маленьких человечков в клетках и всё требовала в обмен на свободу отдать ей какую-то волшебную книгу. А маленькие люди отвечали, что книга и амулет созданы для добрых, а не для злых целей. И тогда, вконец рассвирепев, Жирола приказала моему отцу съесть сына этих маленьких человечков.
– А разве коты едят человечков? – спросил Мурзик и вдруг вспомнил, как он совсем недавно хотел съесть Лёшика, но вместо него проглотил перчик. Кот покраснел от стыда и постарался не глядеть на Лёшикова.
– Не знаю, может, кто-то и ест, но не мой отец. Он, как и я, был страстным мышеловом, а человечков не только не ел, но ещё и дружил с ними. Ведь когда-то маленькие люди были так добры к нему, что подобрали его, больного, раненого, выброшенного Жиролой из дома, и вылечили. Если бы не они, мой отец погиб бы, – смахнув слезу, рассказывал Маркиз. – Поэтому отец ни за что не смог бы исполнить приказание хозяйки.
– И что же он сделал? – протявкал Жек.
Кот тяжело вздохнул, представляя, какая драма разыгралась когда-то в этом доме.
– Так вот… о чём это я? Ах, да, – снова прослезился рассказчик, – Жирола приказала моему отцу немедленно съесть «этого негодного малыша», а затем пообещала расправиться и со взрослыми человечками. Это было жестоко и несправедливо. И хоть отец и боялся этой женщины, но, помня доброту маленьких человечков, он взял в пасть их малюсенького мальчика, положил его за щёку и сделал вид, будто проглотил. Затем быстро выбежал из дома и помчался в старый парк. Там он выплюнул малыша и посоветовал ему никогда больше не попадаться на глаза мачехе Жироле. Он говорил мне потом, что этот мальчик поселился в дупле старого дуба в парке, хотя, конечно, бедняжке непросто жилось одному: ведь он был ещё так мал…
– Да, так и было… – подтвердил Лёшик. – Я помню, как жил в этом парке, однако позабыл всё, что случилось до этого…
– Я слышал, такое бывает, – горестно вздохнул старый кот, – от сильных нервных потрясений. Но, надеюсь, память вернётся к тебе, когда случится какое-нибудь радостное событие.
– Но что же случилось с маленькими людьми? – нетерпеливо спросил человечек – хотя он, похоже, на верном пути, никаких следов родителей пока не обнаружено, а значит, радоваться ещё рано.