Человеческая гавань

— Это действительно единственный выход? — без конца спрашивал он Симона.

— Да, — всякий раз терпеливо отвечал тот.

Когда все это произошло в его доме, Андерс кое — как дополз до телефона и позвонил Симону. Тот немедленно прибыл, накрыл лицо Элин какой — то тряпкой и помог Андерсу умыться. Затем они сели за стол и попытались понять, что им теперь следует предпринять.

Существовали два варианта.

Ни один человек не поверит, что два давным — давно утонувших подростка явились из ниоткуда, скорее всего с того света, и утопили Элин в ведре. Да и по — любому она числилась погибшей во время пожара. Поэтому лучше всего было потихоньку избавиться от трупа. Это был первый вариант. И пожалуй, самый верный.

Вариант второй — предъявить труп в участке и все — таки попытаться убедить полицию, что Андерс тут ни при чем. Тщательно поразмыслив, они эту мысль отогнали.

Андерс взял фонарик и пошел в сарай, чтобы подобрать пару пластиковых пакетов. Зайдя внутрь, он остановился, ощутив нестерпимую боль в груди. Он ничего не сделал, когда они убивали Элин, он не помог ей. Он лежал и трясся от страха. И это было все, что он смог тогда сделать?

— Но это не моя вина, — шептал он, — это не моя вина.

Если повторить это тысячу раз, то вполне можно поверить.

Андерс уже собирался выйти из сарая, но увидел на полке пластиковую бутылку.

Полынь…

Он открутил крышку, поднес бутылку ко рту и сделал два глотка. Ему показалось, что в горле начался пожар. В этот раз он сразу же проглотил настойку, не задерживая ее во рту, и от неожиданного огня в пустом желудке едва не закричал.

Жечь продолжало все сильнее, и Андерс присел на корточки. Кончики пальцев у него онемели, ему казалось, он больше не может дышать.

Все кончено. Я умру. Это спазм легких.

Он отравился, он понял это совершенно четко. Наверное, концентрация полыни была слишком велика. Если бы он, как в первый раз, задержал ее во рту, то мог бы спастись. А теперь ядовитое вещество распространяется по его крови и организму, протекает в органы, заставляя его так мучиться.

Андерс прижал руки к вискам, чувствуя, что его мозг сейчас взорвется. Он попытался сделать вдох и с удивлением обнаружил, что у него получилось. Легкие больше не казались парализованными, и огонь внутри не обжигал уже так яростно.

Остался лишь мерзкий привкус. Андерс поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд. Он поднял голову.

Пятьдесят семь.

Почему ему в голову пришла именно эта цифра?

Пятьдесят семь. Сколько лет было отцу, когда он умер? Столько винтов полагалось к шкафу из «ИКЕА», который он и Сесилия купили для спальни? Столько сантиметров роста было в Майе, когда ей исполнилось два месяца?