Оборотень

— Твои глаза всегда пожирали ее.

— Заткнись, черт возьми! — закричал Джон. — Это все твои бредовые выдумки. Я признаю, мне всегда нравилась Энни, но то, что происходило в моей душе, останется там. У меня есть определенные моральные устои, которые больше, чем я могу тебе сказать.

— Где же они были, когда дело касалось Валерии?

— Не втягивай в это Валерию.

— Тогда не говори мне о морали.

Они смотрели друг на друга, не желая уступить.

— Почему бы тебе не уйти, красавец? — Мери улыбнулась Джону, словно вылила желчь.

Он опять посмотрел на Мартина.

— Почему ты, по крайней мере, не скажешь ей об этом в лицо?

— А почему не ты? — спокойно ответил Мартин.

— Я сделаю это.

И Джон вылетел из аудитории, не говоря больше ни слова.

Глава 17

Дождь моросил водяной пылью, липнувшей на лицо, словно холодная пиявка.

Фолкнер мучительно поднял голову и посмотрел наполненными кровью глазами на растущую луну. Он смотрел на дом, но он был скрыт, спрятан где-то в глубинах памяти вместе с воспоминаниями о смерти, увечьях и еще чем-то. Но это сейчас не имело значения. Сейчас имела значение пища. Было два пути удовлетворить эту потребность. Первый — найти еду (нереально в данный момент), второй — найти выпивку.

Фолкнер огляделся вокруг в поисках жидкости. Он увидел красное. Красные стены, красный пол, несколько смятых красных бумажек и картонных коробок, и, да, там, за красным мусорным ведром, была грязная бутылка с тремя дюймами сокровища.

Эта было в луже липкого красного дерьма. Отбросив одеяло из «Ивнинг телеграм», он попытался встать на ноги. Четыре минуты спустя он стоял на ногах и был готов начать двигаться.

Десять минут спустя Фолкнер подошел к бутылке и луже вокруг нее. Некоторое время поборовшись с пробкой, он понял, что ее просто нет. Он опрокинул бутылку себе в рот и… Это было шерри. Не самое лучшее, конечно, но шерри и не меньше. Для Фолкнера это был эликсир жизни. Напиток разливался у него внутри щекочущим теплом, и Фолкнер воскресал.

Почему же все красное? Конечно, это была кровь. Но кровь скоро остановится, потому что это сон. Сны всегда кончаются, когда кровь останавливается, и Фолкнеру нравилось это.

Когда он открыл глаза, он обнаружил, что смотрит в небо. Гром грохотал в его голове, и все плыло перед воспаленными глазами. В животе у него бурлило, когда он пытался сосредоточиться.