– Езжай к моему князю, – сказал боярин. – Он тебя отблагодарит. И меня не забудет. Всё, пойдем мы. Не дай бог, проснется кто.
И побежал со своими лбами назад к стану, а Яшка сел и поехал: сначала балкой, потом, в пологом месте, выкатились наверх, под луну-звезды.
Времени Шельма попусту не терял. Завел ласковую беседу с провожатыми. Предложил выпить сладкой заморской бражки заради знакомства и удачной дороги.
Кто ж откажется?
В бражку был намешан остаток исфаганской травки, которой в Сарае полакомился Габриэль, не к ночи будь помянут.
Очень скоро рязанцы уже дрыхли, бормоча несвязное.
Яшка спихнул их с повозки – поспите, детушки, на травушке.
Взял поводья, развернулся, чтоб Большая Медведица была по правую руку.
Дураков нет ехать к рязанскому князю, который то ли заплатит, то ли нет. Зачем ему тратиться, коли бомбасты сами приехали?
За хорошую мысль – пушки продать – Солотчину, конечно, спасибо, но сделать это надо иначе. Товар по военным временам ходовой. Его всякий возьмет – хоть Ягайло, великий князь литовский, хоть Дмитрий, великий князь московский, хоть тот же Олег, великий князь рязанский. Но денежки вперед, пушки – потом. А то знаем мы великокняжескую честность.
Кони были добрые, подвода прочная. Ехал Шельма по вольной степи, под ладушкой-луной, пел приятную песню и на себя радовался. Есть ли кто на свете умней, ловчей да хитрей? Навряд ли.
Луна, правда, скоро спряталась за тучи, сделалось совсем темно, и Яшка петь перестал. Когда ничего не видно, нужно полагаться на уши.
Уши принесли из мрака, откуда-то сзади нехороший звук.
Стук-постук, стук-постук.
Никак конские копыта?
Насторожился. Да нет – вроде тихо.
Успокоился.
Однако через некоторое время уже справа донеслось: стук-постук.
И снова пропало.
Бес, что ли ночной шутки шутит? Некому в такое время по степи шастать.