– Хватай его, не то убью! – орал невидимый за сомкнутыми плечами Агап. – Навались, собаки! И тех двоих тож! А вы чего сзади жметеся? На-ко вот, на!
Донеслись звуки ударов. Людская масса заколыхалась, убыстрилась. К Луцию со всех сторон потянулись руки – непонятно, от каких отбиваться. Негрубо, даже бережно, но неостановимо они взяли Катина за плечи, за локти, за бока, приподняли, понесли куда-то. Он и не сопротивлялся – что проку?
– Бо… Бога вы не боитесь! – тоненько вскрикивал где-то поблизости Пигасий.
– Вяжи их, у кого есть пояс! Пошевеливайся, мать вашу! – приказывал голос Колченога.
Скоро все три пленника, стянутые узами, лежали на земле. Над ними, посмеиваясь, стоял Агап.
– Я сам на Карогде барин, другого не надобно, – обратился он к поверженному Луцию. – Ты до нас и не доехал. Тебя, болезного, по дороге разбойники убили. Топором посекли.
Он примерился рубануть лежащего по голове. Катин закрыл глаза, чтобы не видеть в последний миг своей странной жизни сию мерзкую харю.
Раздался голос Конона:
– Опомнитесь, люди! Нету в округе никаких разбойников! Воевода не поверит! Пришлет команду – запорют всё село, без разбора!
– И то правда, – сказал на это Колченог. – Мы по-другому учиним.
Поскольку последний миг отсрочивался, Луций разомкнул веки.
Агап, оказывается, сунул топор обратно за кушак. Чесал затылок, зачем-то глядел на колодезь.
– Барина не разбойники порешили, – объявил злодей. – С ним вон чего вышло. Эй, все слушайте! Приехал он и пожелал заречные луга поглядеть. Сел в лодку к Конону, и поп с ними. Поплыли, да перевернулись на стремнине. И потопли все. Мы их после уже мертвяками вынули. Пущай воеводские проверяют: все трое как есть утопленники. А мы, вся деревня, будем заодно твердить: так точно, потонули. Покажете под присягой, все заодно? Не слышу! – прикрикнул он.
Толпа отозвалась:
– Как скажешь, Агап Ильич… Покажем…
– То-то. Ефремка, отвязывай ведро от журавля! Веревку оставь, она нам спонадобится. Макать их будем!
– И перед Богом не устрашитесь лжесвидетельствовать, на Священном Писании? Души свои погубите! – воззвал к пастве отец Пигасий.
Колченог подошел, пнул священника ногой.
– Сейчас поглядим, как Бог твою-то душу спасет. Приступайте с этого. Ванька, Минька, Косой и ты, Панкратка! Цепляй за ноги!
Старика привязали к журавельной веревке, подняли кверху ногами, потом начали спускать головой в яму. Ряса задралась, неподобно открылись тощие ноги в драных портках.