– И вы знаете, что я готов ее принять, если вы согласитесь возглавить наш университет.
– Какой из меня нынешнего ученый? – тем же тоном произнес Луций. – Ученому всё интересно, а мне ни до чего нет дела.
Карл-Йоганн тяжело вздохнул, но в покое друга не оставил.
– Я знаю, почему в вас уснул разум и замерли чувства. Я давно это понял. Ваш ум и ваше сердце парализованы воспоминаниями. Всё вокруг напоминает вам о ней. Вы приезжаете на Гофрат и думаете не о государственных делах, а о том, что ваша супруга всегда сидела вон на том месте близ окна. Едете или идете по городской улице и повсюду видите ее призрак: здесь Беттина открывала приют, здесь вы с ней любили пить шоколад, здесь она заказывала книги. В конце концов магнит невозвратного утянет вас за собою в могилу.
Тут Луций улыбнулся – мысль ему понравилась. Отвыкшие от этого движения губы были словно деревянные.
– Знаете, что в Беттине было поразительней всего? – мечтательно сказал он. – Мы всегда были вместе, и она видела меня насквозь, а вот я никогда не мог угадать, о чем она задумалась. Однажды… – Катину было приятно о ней говорить. Только в эти минуты жизнь делалась хоть сколько-то сносной. – Однажды мы сидели в парке, на холме и любовались особенно красивым закатом. Ну, то есть это я думал, что мы оба любуемся. А Беттина вдруг говорит: «Нам очень хорошо вдвоем, но, скорее всего, кто-то умрет раньше, а второй останется. Так почти всегда бывает». Я вздрогнул, даже воскликнул что-то возмущенное – зачем-де о таком заговаривать? «Затем, что каждый день, каждый миг жизни вдвоем следует воспринимать как праздник. Ведь не бывает, что праздник длится вечно. Однажды он закончится, и оставшийся вернется в обыденную жизнь. Это не трагедия. Это возвращение в будни, когда человек живет воспоминанием о празднике и надеется, что когда-нибудь придет новый…» – Улыбка на лице нашего героя померкла. – Но я на новый праздник не надеюсь. И не верю, что он возможен. Моя мудрая жена не учла одного. Человеку, привыкшему к долгому празднику (мой ведь длился целых шесть лет), будни покажутся адом… А вы говорите «заседания Гофрата». Какие могут быть заседания в аду?
Принцу эта речь очень не понравилась. Он встревоженно нахмурил свое рябое чело.
– Меня не заботит ваше отсутствие на Гофрате. Помните, как в начале пути мы уподобляли правительство садовнику, а страну – саду, который надо высадить и потом за ним ухаживать? Теперь мы с вами люди опытные и знаем, что для государства, в котором все разумно устроено, более уместна другая метафора. В такой стране правительство – как доктор при здоровом пациенте. Дело лекаря – быть начеку и вовремя прописывать лекарство, если появляются первые признаки недуга. Но наш Гартенлянд, благодарение Разуму, находится в отменном состоянии. Здоровый организм отлично справляется со своими нуждами сам. За год, в течение которого мне приходится исполнять ваши обязанности, не произошло ничего такого, где неотложно потребовались бы ваш практический ум и твердая воля.
– Ни первого, ни второго во мне нисколько не осталось, – сказал Катин. – Право, отпустите меня. Если бы я мог, я уехал бы сам. Но куда я от нее уеду?
Он отвернулся от Ганселя и снова стал смотреть на Минерву. Теперь половина каменного лика стала розовой, будто зарумянилась.
Принц чем-то зашелестел, но Луций на него не глядел.
– Друг мой, это разрывает мне сердце, но иного средства спасти вас, по-видимому, нет. Я, собственно, давно уже это понял и предпринял кое-какие шаги. Сегодня пришел ответ…
Его высочество сделал паузу, ожидая расспросов, но не дождался. Катину было все равно. Ему хотелось только одного: чтобы Гансель ушел и оставил его наедине с Минервой.
– Помните ли вы, как несколько месяцев назад я читал вам письмо от кузины Фике, ныне российской царицы? О ее планах по переустройству империи? Я еще дал вам брошюру, присланную из Петербурга.
Луций, не оборачиваясь, кивнул. Кажется, что-то такое было.
– Я нашел брошюру на вашем письменном столе. Вот она. Вы ее, кажется, даже не раскрыли?
Нехотя покосившись на книжицу в руках принца, Катин снова отвернулся.
– Нет.
– И напрасно. Это удивительное сочинение. Оно называется «Instruction pour la commission chargée de dresser le projet de nouveau Code des Loix»[9].
– Я не стал читать сей трактат, ибо не верю, что Россию можно исправить новыми законами. Это вам не Обер-Ангальт.
ebooksa