Пыл истребят и гордость и года.
И что ж: теперь надежды нет и тени —
А сердце так же бьется, как тогда.
— У тебя в библиотеке, ну, в книгохранилище, то есть, книги для детей есть? — начала я издалека.
— Зачем? — не понял Ричард.
— Чтоб они читали, нет?
Взгляд не изменился и осмысленней не стал.
Я тяжело вздохнула, вложив в свой вздох все, что думала про кое-каких царственных идиотов.
Ричард мой посыл быстренько считал, прищурился.
— Ты нормально можешь объяснить?
— Я и объясняю, — огрызнулась я. — Детям надо чем-то заниматься. Да и не детям — тоже. Твои подданные, Рич, мало читают. Очень мало читают. И в основном — или что-то чересчур легкое, или какие-нибудь учебники. Все. А то, что посередине? Романы, повести, рассказы? О жизни, семье, приключениях? Да мало ли! Народу надо разнообразить свой досуг. Нельзя только плясать, сплетничать и чаевничать. Угу, я знаю, что вы, мужики, еще и охотитесь иногда, в основном в хорошую теплую погоду. А когда ливень или снег, чем вы занимаетесь? Жен своих в спальнях закрываете и сами с ними в постель ложитесь? А если жена, допустим, на последнем месяце? Тогда? Пьете?
Ричард поморщился. Ему мое объяснение не пришлось по душе.
— У нас веками сложились традиции, — начал он.
И я сразу же его перебила:
— Это какие традиции? Собственных детей слугами делать? Шикарные традиции, че уж там. Ты и наших сделал бы, если бы не мое происхождение. Я в тебе не сом…
Договорить мне не дали. Ричард рывком поднялся со своего места и, не обращая внимания на дремавшего на моих коленях Пушка, с решительным видом наклонился надо мной. Его губы накрыли мои. Посыл был ясен: молчи, женщина!
И Пушок, конечно, не стал терпеть подобного пренебрежительного отношения к собственной персоне. Он мгновенно проснулся, потянулся и впился когтями Ричарду в ногу. Тот заорал, отпрянул. Как только меня не укусил от неожиданности!
— Два индюка, — хмыкнула я, наглаживая Пушка. — Товарищ собственник, у меня так-то должна быть личная жизнь. И точно не с тобой.
Пушок совершенно по-человечески фыркнул, демонстративно повернулся ко мне задом, но при этом остался на моих коленях. Их величество обидеться изволили. Заглаживай, женщина, вину.