Теряет нить давно знакомой роли,
Как тот безумец, что, впадая в гнев,
В избытке сил теряет силу воли, —
Так я молчу, не зная, что сказать,
Не оттого, что сердце охладело.
Нет, на мои уста кладет печать
Моя любовь, которой нет предела.
Остаток бала прошел, как ни странно, довольно спокойно. Мы с Ричардом с важным видом восседали в своих креслах, наблюдали, как веселятся придворные. Не знаю, как он, а я хотела поскорей вернуться в спальню. И сидеть было тяжело, и завидовала я танцорам. Сама с удовольствием очутилась бы там, на паркете, показала бы, что умею. Но до родов об этом можно и не думать. А то и следующие несколько месяцев после — тоже. Я ощущала себя грациозной, как беременная слониха.
И все, что мне оставалось, — это наблюдать за развлечениями других.
Родители все же приняли приглашение и сейчас стояли у стенки, о чем-то негромко переговаривались. Отец если и был чем-то недоволен, то тщательно это скрывал. Мама улыбалась всем окружающим искусственной улыбкой. Вряд ли она так уж мечтала появиться здесь сегодня. Увы, положение обязывало.
Улька задорно плясала на паркете то с одним то с другим галантными кавалерами, весело смеялась и вызывала во мне жгучую зависть всем и своими сегодняшними действиями.
Его высочество, принц оборотней, высокий черноволосый красавец тоже оказался в списке Улькиных кавалеров.
— Я получил запрос, — внезапно отвлек меня от наблюдения за народом Ричард. Говорил он негромко, так, чтобы слышать его могла только я.
Пришлось поворачиваться в его сторону.
— Что за запрос? От кого?
— От мужа твоей второй сестры. На работу в столице.
Я изумленно поморгала. Вторая сестра? Райка, что ли? А запрос на работу зачем?
— Не понимаю, — покачала я головой.
— Лекари должны получать разрешение на работу в крупных городах от властей этих городов, — пояснил Ричард. — Без разрешений они имеют право работать только в деревнях, приграничных крепостях и отдельных усадьбах. В общем, там, где их действия нанесут окружающим наименьший вред.