Переступив через сучащее ногами агонизирующее тело, кваз, ни на миг не останавливаясь перед третьим, взмахнул своим кровавым оружием, убив человека без единого слова, замер перед четвертым, медленно крутанув топором, спросил:
– А тебе-то чего не хватало? Ведь все по-твоему шло, так зачем? Какой в этом смысл? Ты когда-нибудь пробовал понять хотя бы себя? Вот зачем тебе башка, если ты ее не используешь? Зачем?
Не дожидаясь ответа, взмахнул топором, отсеченная голова покатилась по брусчатке.
Я не отворачивалась, но и смотрела вполглаза, то и дело непроизвольно зажмуриваясь. Нас вроде бы учили сохранять хладнокровие в любых ситуациях, но эта слишком невыносима даже для толстокожих западников. Ведь не одна я так себя вела, многие опускали веки, некоторые отворачивались.
Все они взрослые мужчины, живущие в жутковатом месте, но тоже не выдерживают, значит, мне простительно.
С последним пленником хуже всего. Я его пусть и плохо, но знаю, и, в сущности, не держу на него зла. Ничего гадкого он мне не сделал, нас просто свели на миг в затеянной другими запутанной, нечистоплотной и не всегда понятной интриге.
Смотреть, как незнакомых тебе людей убивают будто скот – тяжело.
Но знакомых – еще тяжелее.
Господин Дзен остановился перед Царем, тот, вскинув голову, не отводя горящий взгляд, уставился на кваза. В отличие от других пленников, этот не был ранен или избит, кровь на нем только чужая, уж слишком далеко разлетались брызги при столь кошмарно-средневековом способе казни.
– Ты знаешь, почему стоишь вместе с этими недоносками? – мрачно спросил кваз.
Господин Царь пожал плечами и неприязненно ответил:
– Слишком много болтаю или борода моя тебе не понравилась. Ты у нас мастак находить причины.
– Да, все верно, – кивнул кваз и, не приседая, чуть подал плечи вперед, опустил непомерно длинную руку, вырвал пучок проросшей через брусчатку травы, начал вытирать им лезвие и уже не таким мрачным голосом продолжил: – Ты, Царь, действительно слишком много болтаешь. Иногда это может обернуться проблемами, но должен признать, что ты все еще видишь границы. Здесь ты пока что через границу не переступил, ты и они, – кваз указал на изуродованные тела. – Остались по разные стороны. Но ты за все время против них ни слова не сказал, зато в мой адрес высказывался без умолку. Нет, я не считаю такое поведение предательством, но если ты хочешь, чтобы я доверял лучшему спецу по дальнему западу, как прежде, тебе следует над этим подумать. Не так уж много на свете умных людей, которым я могу хоть как-то доверять, я бы хотел, чтобы ты оставался среди них.
– Одностороннего доверия не бывает, – тем же неприязненным тоном ответил на это господин Царь.
– Что ты имеешь в виду?
– Сам знаешь что.
– Нет, не знаю. Поясни.
– Дзен, не надо со мной играть в свои игры, тут тебе не шахматы, тут ты проиграешь. Я остался тем же, кем был всегда, при всем желании ты не сможешь сказать, что я переметнулся куда-то не туда или со мной что-то не так. Я все тот же Царь, я себе не изменял и изменять не собираюсь. Ну и тебе заодно. А можешь ли ты сказать это про себя?
– Могу, – не задумываясь, произнес кваз.
– Да это даже не смешно. Ты стал другим, Дзен, ты изменился, причем изменился нехорошо. И продолжаешь меняться.