Тьма, — и больше ничего

22
18
20
22
24
26
28
30

Она въехала на пригорок и увидела надпись на почтовом ящике слева — «ШТРЕЛЬКЕ» и цифру 23. Длинная подъездная дорожка, чуть поднимаясь, уходила за поворот; ровный асфальт был похож на черный лед.

Тесс без малейшего колебания свернула, однако как только Тауншип-роуд остался позади, ею овладела тревога. Пришлось побороть сильное желание ударить по тормозам и дать задний ход. Если она поедет дальше, обратной дороги не будет. Она окажется в ловушке. И даже если Штрельке не женат, вдруг в доме есть кто-то еще? Например, Братец Лес? А что, если Громила закупал пиво с закусками не на одного, а на двоих?

Тесс выключила фары и продолжала ехать при лунном свете. Ей казалось, что дорожка к дому тянется бесконечно. На самом деле до дома Штрельке было не более одной восьмой мили — он стоял на холме, выглядел довольно аккуратно и по размерам превосходил коттедж, уступая при этом фермерскому дому. Не кирпичный, но и не соломенный. Тесс решила, что в сказке про трех поросят и большого серого волка это был бы деревянный домик.

Слева от дома стоял длинный трейлер-фургон с надписью «КРАСНЫЙ ЯСТРЕБ. ГРУЗОПЕРЕВОЗКИ» на боку. В конце дорожки напротив гаража был припаркован тот самый «пит» с веб-сайта. При лунном свете все тут казалось каким-то призрачным. По мере приближения к дому Тесс ехала все медленнее, и вдруг она оказалась в потоках ослепительно белого света, выплеснувшихся на лужайку и подъездную дорожку. От датчика движения сработал прожектор, и если свет не погаснет до возвращения Штрельке, тот увидит свет, как только окажется поблизости или даже на Тауншип-роуд.

Тесс нажала на тормоза с ощущением, словно, как ей снилось в детстве, вдруг оказалась в школе совсем без одежды. Послышался женский стон — видимо, она сама неосознанно издала такой звук.

— Плохо дело, Тесс.

— Заткнись, «Том».

— Он может вернуться в любой момент, а на какое время у этой штуки выставлен таймер, ты не знаешь. У тебя и с мамашей не все прошло гладко, а он намного сильнее ее.

— Я сказала, заткнись!

Она пыталась сосредоточиться, но яркий свет сбивал с толку. Тени от грузовика и стоявшей слева фуры будто пытались дотянуться до нее своими остроконечными черными пальцами — костлявыми пальцами чудовища. Проклятый фонарь! Конечно, у Громилы обязательно должен быть такой фонарь. Ей надо сматываться — просто развернуться прямо на газоне и как можно быстрее устремиться назад, к дороге. Но так она могла наткнуться на него. Она это понимала. Стоит сделать что-то предсказуемое — и она погибнет.

Думай же, Тесса Джин, думай!

А тут еще — о Боже! — словно чтобы побольше подгадить, залаяла собака. Собака в доме. Тесс тут же представила питбуля с пастью, полной страшенных зубов.

— Намерена остаться? Тогда надо спрятаться, — сказал «Том», но… голос-то был не ее. Или не очень похож на ее. Возможно, этот особый внутренний голос принадлежал той, что осталась в живых. А возможно, и той, что стала убийцей. Сколько же в человеке может прятаться самых разных «я», о которых он совершенно не подозревает? Тесс стало казаться, что бесконечное множество.

Покусывая все еще распухшую нижнюю губу, она взглянула в зеркальце заднего вида. Света фар позади пока не было. А увидела бы она их свет при таком ярком сиянии луны да еще с этим чертовым прожектором вдобавок?

— Он на таймере, — заметил «Том», — и пока он горит, я бы кое-что предпринял. Если поедешь после того, как он погаснет, свет вновь включится.

Включив «экспидишн» на полный привод, Тесс хотела было объехать грузовик, но остановилась. Сбоку росла высокая трава. При беспощадном свете фонаря Громила неминуемо заметит следы шин. Даже если прожектор сейчас и погаснет, он вновь зажжется, как только Штрельке подъедет, и он точно увидит машину Тесс.

Да еще эта собака в доме не унималась: Гав! Гав! Гав! Гав! Гав!

— Поезжай по газону и поставь машину за длинным фургоном, — сказал «Том».

— Так следы же! Следы!

— Тебе надо где-то спрятаться, — продолжал «Том». Он произнес это, будто оправдываясь, но в то же время твердо. — По крайней мере с этой стороны трава скошена. А большинство людей весьма ненаблюдательны, ты же знаешь. Дорин Маркис постоянно твердит об этом.