— Мальчонку забили до смерти. Джонатана Ридли. Знала такого? Потому я и сказала, что не след тебе ходить по лесу одной. Мне-то бояться нечего — кому нужна старая карга?
— Бидди Джозефс? — уточнил я.
— Мужчина… А ступаешь так тихо. — Она принялась переставлять банки, продолжая говорить, и даже ни разу не взглянула на меня. — Чем могу служить, сэр? Славная смесь валерианы и хмеля — для крепкого сна? — Она открыла банку и понюхала. — Или дьявольское слабительное для облегчения кишечника? Но с этим поосторожней: слегка переборщишь — и вызовет запор.
Она посмотрела в мою сторону, и, хотя лицо мое было скрыто, я отступил.
— Сдается, тут дело не в слабительном, — лукаво сказала она. — Что привело джентльмена к Бидди Джозефс в эту вечернюю пору и почему он прячется в темноте? — Вернувшись к полке, она по очереди говорила названия некоторых снадобий, до банок с которыми дотрагивалась пальцами: — Кориандр, пажитник — эти очень полезны для мужской силы. Гм… но зеленая скорлупа грецкого ореха все равно лучше.
— Я пришел не ради себя.
— Значит, ради своей женщины.
Странное определение для Лили.
— Она больна. И сказала, что уже приходила к вам, но не получила облегчения.
— Кто она?
Я запнулся.
— Не бойтесь, сэр. Я никому не рассказываю о том, кто ко мне приходит.
— Лили Уинтерборн.
— Красавица. Да, она была здесь.
— От чего вы ее лечили?
Вероятно, все было не столь серьезно, как показалось Лили. Быть может, еще можно было отыскать надежду для нее и утешение для ее отца.
— А что она сама-то вам сказала?
— Что у нее внутри паразит, вредный червь.
— Ну да, от червей я дала ей полыни. А еще болотную мяту, авран, пастушью сумку. Немного спорыньи тоже не помешало бы, да только сейчас не сезон. Ведь я могу предложить лишь то, что дают добрые друзья и природа.
— Лили сказала, что червь по-прежнему в ней.