– Бери половину, если что, сбросишь по дороге.
– Будет жалко бросать.
– А здесь не жалко? Я сомневаюсь, что мы сюда когда-нибудь вернемся. Забей, хрен с ними, с патронами.
Решив, что со сборами покончено, Карат сиганул на землю, чуть не врезавшись в Чака. Здоровяк как раз собирался забираться в машину.
Бабник, стоя сбоку, спросил нехорошим тоном:
– Ты куда это собрался?
– Да ты уже задрал! – возмутился Карат. – Сам только что сказал, мол, надо хватать самое ценное и выметаться.
– Ну да, сказал. И что?
– И то, что я самое ценное прихватил. Я готов.
– Ящик не забудь, его оставлять нельзя.
– Какой ящик? – глупо уточнил Карат, наивно надеясь, что речь идет не о том, о чем он подумал.
Закатив глаза от осознания всей ничтожности интеллектуального уровня собеседника, коротышка вздохнул и пояснил:
– Очень большой ящик. Не видел такой? Он длинный и обшит кевларом. Блин, да как же так, ты должен был его заметить, если не жопой смотрел.
– Издеваешься?
– В честь чего мне издеваться?
– Ты хоть представляешь, сколько весит этот ящик?
– Восемьдесят девять килограммов. Я ведь тебе уже говорил! Ну что у тебя за память, Карат?!
– Я как раз не забыл. Я помню. Я хорошо помню. Ты что, всерьез собираешься пройти черноту с этим ящиком на горбу? Да могильная плита легче раза в два.
– Загнул ты. Не в два, в полтора от силы. Ящик оставлять нельзя. Никак нельзя. У нас здесь трое мужчин не ниже среднего роста: ты, Чак и Шуст. Сила у иммунных повышенная, но в одиночку такую неудобную штуку нести трудно. Будете сменяться каждые пять-десять минут, так и дотащите. Не надо на меня смотреть, как нацист на раввина. Я человек хороший, за это меня бабы и любят. Но есть недостаток: я невысокий, в носильщики не подхожу.
– Этот ящик тебе нужен, а мне нет. Значит, сам его и понесешь. Ну или с Чаком, если сам не сможешь. Ни я, ни Шуст помогать не будем.