– Не понял?
– Да тут… – Карат, вздохнув от перспективы долгого разговора, был вынужден присесть и чуть ли не слово в слово пересказал последнюю беседу с Бабником.
Шуст, внимательно выслушав, покачал головой:
– Я хотел тебе предложить бахнуть по триста грамм.
– И что?
– Не, даже не уговаривай, теперь не предложу. Теперь сухой закон у нас. Вокруг происходят до того непонятные дела, что придется записываться в трезвенники. С трехсот грамм, конечно, не окосеешь, но лучше не рисковать даже по мелочам.
– Я тут знаешь о чем подумал? Может, это за тобой что-то висит?
– Ты в том смысле, что это в честь меня такие кружева плетут?
– Ну сам прикинь расклады. Я здесь никому неинтересен настолько, чтобы интриги разводить. Диана – тем более, она почти с нулевой биографией. Остаетесь ты и кот. Гранд, мяукни, это ты кому-то сильно интересный? Не мяукаешь? Значит, поставлю на Шуста.
– Да ты что? Прям вот так возьмешь и поставишь? А если я скажу, что за мной такие хвосты волочиться не могут?
Карат пожал плечами:
– Тогда у нас все без изменений. Как ничего не знали, так и не знаем.
– Эх, говорил я тебе, не надо с ними связываться.
– Вообще-то ты говорил, что килдингам верить надо.
– Ты бы еще в окно это проорал, а то не весь гадюшник услышал мое мнение. Да мало ли что я говорил? Своей головой думать надо, хотя бы иногда. Я не люблю непонятные дела, а о таком Пастор не предупреждал.
– Подозреваю, это спонтанно получилось. Мы оказались вовремя там, где им надо. И что-то за нами висит такое, что они используют. Кого-то на нас приманивают.
– Кого?
– Это ты у меня спрашиваешь?
– Нет, блин, у кота.
– Да я понятия не имею. Ты, Шуст, с первого дня меня знаешь. Не мог я таких хвостов на себя понацеплять, не было у меня возможности.