Чуть в стороне, в шалаше, сидел один из врагов, я его узнал: он был в той группе, которая свистела Художнику.
Подобраться под прикрытием Дара к нему и оглушить рукояткой револьвера было проще, чем отобрать конфетку у ребенка.
До момента, когда он очнулся, я успел его полностью раздеть и прикрутить к толстым жердям, лишив даже намека на подвижность.
– Поговорим? – спросил я его.
– Сервий, да? – Он криво усмехнулся. – Что мне обломится за этот разговор?
– Не знаю, по итогам будет видно. Может, станем друзьями.
– Друзьями? Друзей не раздевают и не привязывают. Развяжи, дай штаны, и тогда поговорим.
– Нет так нет, – пожал я плечами. Дальше вести беседу я не стал. Зачем, если и так видно, что пленник либо тянет время, либо пытается заговорить зубы и чего-то дождаться – помощи, например, или активировать свой Дар.
Заткнув ему рот, я активировал способность видеть уязвимые места, после этого воткнул в светящееся пятно на локте крепкую сухую щепочку. Я таких два десятка быстренько настругал, когда закончил связывать врага. Следующую деревянную иголку воткнул рядом с ключицей, еще две с внутренней стороны бедра.
Уже после второй «зубочистки» негодяй задергался и захрипел, глаза полезли из орбит, на шее от напряжения вздулись толстые синие вены.
– Ты слышишь меня? Сейчас уберу иглы и вновь задам тебе вопрос, будешь играть в гестапо и партизана, я верну их на место и добавлю еще парочку, и так буду делать, пока не примеришь к себе имя Павлика Морозова, ясно?
Выдернув пыточные снаряды и дождавшись, когда в глазах пленника появится осмысленное выражение, я освободил его от кляпа.
– Поговорим?
Он попытался кивнуть и что-то прохрипел, откашлялся и с трудом произнес:
– Спрашивай.
– Как тебя зовут, кто вы и зачем пытались похитить меня, зачем пытали и прибили к крестам тех людей в поле?
– Мы дети Стикса и должны кормить его плотью и кровью всех тех, кто не признает Его. Ведь только боль и страх освобождают души изгоев, которые изгнали сами себя. Стикс дал нам всем шанс, мы избранные Им! Он призвал нас служить Ему и не отвращать лицо от дел Его!..
С каждым словом пленник словно впадал в какой-то транс, накачивая себя эмоциями, уходя из реальности.
– Эй, меньше патетики! – я кольнул кончиком ножа в свежую ранку на локте. – Кто такие дети Стикса? Сектанты вроде Отрицателей?
– Отрицатели хуже изгоев, они извратили законы Стикса!..