Когда он опустил голову к земле, то создал все условия для меткого удара. Я даже секунду выбирал, между какими «лепестками» вонзить лезвие топора.
Наверное, нарост со споранами и горохом был самым уязвимым местом у таких существ. Вот и эта тварь после удара топора в средоточие черной паутины и гороха осела на землю горой мышц и костей.
Мелкого шустрика я добил после этого без проблем: на миг показался ему на глаза, а потом подловил в то время, когда он пронесся мимо меня. Точно так же до этого хотел свалить «халка», но не ожидал, что столкнусь с настолько прочной броней спорового мешка.
Когда начал потрошить первого мутанта, из кустов вылез Петрович с автоматом в руках.
– Я это… испугался немного… извини, что не помог… ты велел бежать, я и побежал… а потом гля – нету тебя, а отсюда только рычание слышно, – с виноватым видом произнес он. – Ну, я назад и помчался… нехорошо бросать-то… да и один, что я сделаю? Вдвоем ведь проще справляться с этими тварями…
– И правильно сделал, что бежал. Тебя бы эти твари махом разделали. И автоматом не свети – не дай бог еще такой урод примчится, – я похлопал ножом по костяной пластине на черепе твари. – Сейчас соберу полезные ништяки и обойдем бетонку по лесу, от греха подальше.
Еще четыре горошины и четырнадцать споранов получили к уже имеющимся у нас с троицы тварей, встреченных в лесу.
А вскоре после стычки, принесшей мне и Петровичу немало седых волос, произошла вторая встреча с местными жителями. Первая – это та, которая чуть не стала для меня последней, случилась несколько дней назад на крыше недостроенной четырехэтажки.
Лес никогда тихим не бывает: постоянно шелестит листва, перепархивает птичья мелюзга, отваливаются сухие ветки, падают пораженные болезнью или насекомыми листья. Но все это привычный фон, к которому привыкаешь и начинаешь реагировать на нештатные звуки или движения, например, метрах в двадцати впереди нас и левее слегка колыхнулась ветка – слева направо! Я уже привык видеть взлетающих птах и даже поначалу резко дергался, пугая и Петровича, который в лесу ориентировался намного хуже меня. Так вот, при взлете птицы ветки, качаясь, двигались вниз и вверх. Понемногу я привык за эти дни блужданий по дебрям к подобным движениям. Крупного же зверя, который мог бы задеть ветви по горизонтали, пока не видел.
То, как шевельнулась ветка, означало, что кто-то там тихо прошел, не наступив ни на один сухой сучок. Слишком непривычное движение в лесном краю.
– Вниз, ложись, – прошептал я и растянулся на земле первым. – Да падай же, млин, Петрович!
Он растянулся рядом, звякнув всем, чем только можно.
– Впереди, вон в тех кустах, где понизу трава с крупными красноватыми листами, только что кто-то был. Может, зверь, может, человек.
– Твари?
– Вряд ли, пока что в тактике засад они не замечены. Но черт знает, что они вообще могут. Я сейчас уйду в маскировку и гляну там, что к чему, а ты подстраховывай. Но без большой необходимости не стреляй, а то наведем тварей на себя.
– Сделаю, – прошептал напарник. – Ты уж там аккуратнее.
– Да уж постараюсь, – хмыкнул я.
На этот раз стук ударов пульса в голове был оглушителен и вызывал сильную боль. Почти так же мне было плохо под конец вчерашней гонки с мутантом по городской улице. Эдак словлю откат и вырублюсь, нужно брать передышку.
Отошел я всего на несколько метров, когда впереди раздался негромкий вопрос:
– Эй, вы кто такие? Отзовитесь?