— А развязать?
— Ну, это уж вы как-нибудь, голубчик, сами. Из стольких брачных сетей выкрутились, из льняных пут уж и подавно. Вся ночь как-никак впереди…
— Ах ты..!
— Чем и горжусь, — лаконично ответила я, и, уже отдернув полог палатки, добавила: — Знаете, по поводу вашей жены: женщина в постели становится бревном, когда к ней начинает долбиться дятел.
Фир, сидевший на плече, не выдержал и заржал: уж больно недоуменное лицо было у нашего уже бывшего подозреваемого.
В палатку Ария я успела как раз за пару мгновений до того, как вернулся супруг. Притвориться спящей уже не успевала, поэтому просто повернулась к нему навстречу:
— Здравствуй, дорог… — Окончание фразы застряло комом в горле.
Правое плечо дракона было все в крови. Но даже не это было самым страшным. Лицо. Холод и отчаяние. Глаза, в которых застыла боль потери.
— Что случилось? — Я все же пересилила себя, заставила произнести самый банальный из всех вопросов, глядя мужу в глаза.
Арий ничего не отвечал, лишь смотрел на меня пристально, словно я — его последняя надежда, та сила, которая заставляет жить и выживать.
Медленно, шаг за шагом подходила к нему все ближе, как сапер к бомбе, готовой рвануть в любую минуту. Когда до дракона осталось совсем ничего, он просто сделал шаг навстречу и резко обнял, буквально схватил, зарывшись носом в мои волосы, и долго не отпускал. Сколько мы так стояли? Я обняв его, а он — меня, — не знаю. Да это было и не важно. Каким-то шестым чувством понимала — так должно быть. Сейчас дракону нужно было именно почувствовать меня рядом.
Его голос, прозвучавший в тишине, заставил вздрогнуть. Надтреснутый, безжизненный:
— Знаешь, Кесси, что для меня тяжелее всего?
Я лишь помотала головой.
Арий, глядя в темноту, сам ответил на свой вопрос:
— Смотреть в глаза матери и говорить, что ее сын погиб. Погиб, а я был его командиром и не смог уберечь. Этот обычай у нас, драконов, существует испокон веков. И я должен буду стать черным вестником в одиннадцати домах. Одиннадцати! За один только вылет. Мрак и преисподняя! Я знаю, что это война, что смерть здесь идет об руку с победой, но думается, лучше бы я сам наступил на тот заряд…
— Не лучше! — Я резко перебила его. — Думаешь, я рада буду носить вдовий наряд? Думаешь, твоя мать долго проживет, услышав три самых страшных слова для женщины, подарившей жизнь: «Ваш сын погиб»? Не смей! Слышишь, не смей даже так думать!
Арий обнял меня еще крепче, хотя, казалось бы, куда еще.
— Спасибо.
Я вдыхала запах пота и крови, но было ощущение, что муж даже не замечал, что ранен.