Агитбригада

— Угум, — отпил я немного чая и отставил кружку, горячо.

— Человеческая плоть слаба, — продолжил поражать меня сенсационными выводами призрак.

— Так, говори, чего хотел, — буркнул я, — у меня голова болит и философствовать я сейчас не способен.

— Да я вижу, — замерцал Енох. — Клара догадалась. Хоть и женщина, а думать может…

— С воробьями здорово получилось, — хмыкнул я и сказал, — спасибо, кстати. Жалко только, что этот гад выкрутился…

— Шухер! Сюда идут! — предупредительно шикнул Енох и исчез.

Через секунду дверь распахнулась.

— С кем это ты разговариваешь? — на меня с подозрением уставился Зубатов.

— С Барсиком, — я кивнул на развалившегося на моей постели кота. И добавил, — дверь, кстати, закрой. Я заболел, Жорж и Гриша растопили, а ты тепло выпускаешь.

— Ничего тебе не будет! — зло фыркнул Зубатов, но дверь, однако, закрыл. — Я тебя предупреждаю, паря, со мной твои штучки не пройдут! Не знаю, как ты это устроил, но я тебя на чистую воду выведу!

— Ты о чем? — шумно отхлебнул чай я.

— Сам знаешь! — скрипнул зубами Зубатов.

— Опять товарищеский суд будешь изображать? — невинно поинтересовался я и добавил в чай ещё ложечку мёда.

Зубатова аж передёрнуло:

— Я тебя предупредил…

И тут Барсик, который всё это время лежал на постели и спал самым что ни на есть наглым образом, внезапно подскочил. Распушил хвост и с утробным адским рычанием и горящими глазами начал медленно и неотвратимо надвигаться на Зубатова.

Тот охнул и выскочил во двор. Даже дверь не закрыл, скотина.

Пришлось мне, бедненькому, больному ребёнку вставать с тёплой постельки и идти закрывать дверь. Заодно ещё дров в печку подкинул.

— Ну как? — весело спросил Енох.

— Это было здорово! — от души похвалил его я.