Но только я дописала и положила свою записку под камень, как в дверь решительно постучали. На пороге стоял Гард собственной персоной. Слегка злой и весьма встревоженный.
– Ви, ты в порядке? Ромирэль сказал, что вчера ты слегка переутомилась и сегодня на физической подготовке тебя не будет…
Пришлось заверить, что со мной все в полном порядке. А на предложение «принести микстуры или сопроводить в лазарет» объяснить, что лечение светлыми потоками для черной ведьмы скорее вред, чем польза.
Гард тут же, поджав губы, возразил, что некоторые полуэльфы на руках кое-кого носят как раз в сторону лазарета. На что я невозмутимо уточнила: так не донес же. И вообще, девушек вначале нужно спрашивать, что им самим нужно и куда их можно таскать.
– И чего же именно ты хочешь? – сквозь зубы поинтересовался дракон.
– Три тарелки супа! – Я была сама честность.
– Хор-р-рошо, – ответил Гард и ушел, видимо решив, что я над ним издеваюсь.
Но каково же было мое удивление, когда спустя некоторое время в дверь опять постучали. И опять это был дракон. Не говоря ни слова, он прошел к столу и водрузил на него чан. Здоровенный, дымящийся, до краев наполненный супом. Да этого хватило бы, чтобы накормить дюжину голодных каменотесов!
– Вдруг ты захочешь чуть больше. Поэтому чтобы наверняка… – проговорил он, протягивая мне ложку.
Ведьма впечатлилась. Ведьма ухаживание оценила. А затем Гард достал еще одну ложку и заявил, что он, конечно, хотел совершить красивый жест и все такое… Но после тренировки он сам тоже голоден. В итоге ели добычу дракона вместе. Так нас и застали сестрички Винсон: склонившихся над чаном и орудующих ложками.
Я предложила им примкнуть к нашему скромному ужину, даже свою ложку облизала и протянула. Но они отказались. Сразу видно, никакого воспитания и умения поддержать светскую беседу… А все отчего? Оттого, что не имели они дела с драконьими метами.
Гард спросил, приду ли я на тренировку завтра, и попытался вернуть себе свой чан. На что я заявила, что еще не наелась. Дракон хмыкнул и отбыл.
Признаться, на суп я смотреть уже не могла. Но позволить унести Гарду обратно столь ценную посудину, как чан, и подавно.
Вечер по причине моей сытости вышел вполне спокойным. Я даже о чем-то почти мило беседовала с соседками и ждала ночи. А когда оная настала, я сочла, что самое время стать истинной светлой. Почти небесной богиней, да пребудет со мной Темный бог!
Сначала спустилась в прачечную. В полночь никого из адептов не обуревала тяга к чистоте, и помещение было пустым. То, что нужно. Если б знала тетя Морриган, что ее фирменное зелье готовится в таких условиях, в гробу бы перевернулась. Но, к счастью, она пока была жива. А про приспособленный под ведьминский котел чан из-под супа я ей в жизнь ни скажу. В смерть, впрочем, тоже. Есть тайны, которые и после упокоения должны оставаться таковыми. Например, мой позор, потому что котел для ведьмы – это одна из величайших ценностей. А тут… В академии светлой магии, среди ароматов отдушки сирени и ванили, которые шибали в нос, практически в кастрюле готовить зелье мужского бессилия…
Да, это и был знаменитый теткин эликсир. Хотя многие клиенты мужского пола считали, что старая черная ведьма знаменита на всю округу тем, что способна любого мужчину наделить силой. Потому активно покупали у Морриган вытяжку бычьего корня, не подозревая, что это зачастую всего лишь разбавленный гномий самогон, в который добавлен молотый жгучий перец.
Тетка у меня была умной ведьмой, прекрасно понимавшей, что даже светлым магам честным путем капиталец трудно сколотить, а уж ведьмам и подавно. Потому она нашла простое и гениальное решение: просто ликвидировать действие своего же эликсира.
Тетушка долго выводила состав, чтобы ни вкус, ни цвет, ни запах не выдавали того, что еда или питье с сюрпризом. А уж подмешать свое фирменное зелье куда угодно – на то Морриган была мастерица.
А потом к ней же шли ее «жертвы»: те, кто хотел женщин активно любить, но в последнее время мог с ними только сидеть и дружить. И вот сейчас я варила в чане из-под супа то самое зелье бессилия.
Когда все было готово, я разлила варево по бутылочкам и прибрала за собой. Умылась и, достав белую простыню, завернулась в нее, как в хламиду. Печать на ткани, свидетельствующую о том, что белье – собственность академии, тщательно замаскировала. Шарфик на голове по моему замыслу должен был изображать покрывало богини.