— Не уходи… — В голосе Эрриана звенело отчаяние.
Сильный. Смелый. Этот темный, казалось, мог исправить все. Кроме смерти.
Я хотела сказать. Мне казалось это важным. Очень. Но мысли путались. Губы и язык — не подчинялись. Перед глазами стояла алая пелена.
— Эйта, Мрак тебя раздери, где ты, сволочь рыжая! Я согласен!!! — зарычал лунный.
Вспышка, озарившая зал, была ослепительной. А вслед за ней раздался торжествующий голос Дарящей Безумие:
— Ну наконец-то!
— Но у меня условие — она должна жить. Я сам добровольно шагну в твое царство. Но пусть Магда живет.
Я ничего не видела. Лишь слышала. И в голове билась лишь одна мысль: Эйта все же смогла добиться своего. Свести с ума темного. С моей помощью. Хотелось закричать: нет, не надо, зачем?! Но я не могла даже вздохнуть.
— Через несколько ударов сердца она умрет, и ты провалишься в безумие и так, — хмыкнула белка.
— После твоих слов — нет. Мне хватит разума добраться до Джерома. Надо ли говорить, что сделает со мной пожиратель… — Голос темного был холоден как лед.
Сын Мрака. Тот, кто способен выйти на бой со смертью и победить. Тот, кто способен выторговать у Дарящей Безумие жизнь любимой. Пусть в уплату отдав свою.
— Ты не посмеешь, — прогремела белка.
— Хочешь проверить?
— Я не целитель, я не могу спасти ее, — нехотя призналась Эйта. И тут же, словно ее посетило озарение, она провозгласила: — Зато ты сможешь!
А дальше были странные звуки. И за ними — лязг металла.
— Ну, чего ждешь, — недовольный окрик Эйты. — Я зря, что ли, замки на твоих браслетах вскрывала? Все когти обломала! Давай шевелись! Возьми ее мету и отдай ей свою. У тебя сильный дар. У нее — знания, которые позволят его направить.
Что Эрриан ответил — я уже не слышала. Зато ощутила: меня буквально заливает потоком силы — дикой, несущейся, словно лавина. Она заставила мое тело выгнуться дугой, как если бы в него ударила молния. А затем еще и еще. По руке будто поползла огненная змея, обвивая сначала запястье, предплечье, плечо, переползая на шею, чтобы там, у основания черепа вгрызться в плоть.
Но вместе с болью я ощущала и силу. Ушедшую, почти забытую.
Лечить себя тяжело. Порою — даже невозможно. Но я хотела жить. Очень. Хотя бы ради того, чтобы плата Эрриана не оказалась напрасной. И мысленно уже приготовила матрицу заклинания: восьмой порядок — мой прежний максимум.
Главное — ликвидировать кровь из пробитого легкого, чтобы сделать вдох. Потом — чуть отодвинуть острие и срастить стенку рассеченной вены. Иначе я банально умру от кровопотери. И лишь потом вытащить кинжал. А дальше — руна «Норхо», наложенная на тело, чтобы не пошло заражение, которому достаточно нескольких ударов колокола — и при недосмотре врачевателя можно провалиться в горячку.