— Так вам нужна красота или эффект? — вопросила я ведьминским тоном. С намеком в голосе: не бесите ведьму.
— Эф-фект, — проблеяла госпожа Мейлга и покрепче прижала к себе мелкого тявкалку, который сейчас мне напоминал обломанный рог инкуба. Вроде бы и носил гордое звание пса, но на деле являлся только намеком на него.
— Так вот. Это — самый действенный из всех!
— А как им пользоваться? — опасливо уточнила первая теща Хеллвиля.
Я озадачилась. И правда: как? А потом решительно поставила котелок на пол, взяла из рук эту пушистую помесь левретки с болонкой и усадила в котел.
Пару мгновений ничего не происходило. Ну, кроме конфуза пса, который заскулил и едва не перепутал свой личный амулет для блуда с ночным горшком. А потом…
Громовержец выскочил из посудины, как будто ему вожжа нод хвост попала. Хотя, может, и не как будто. Ибо этот весьма упитанный песик, который до сего дня наверняка был несколько ленив, вдруг преисполнился рвения. И, взвизгнув, умчался это рвение реализовывать — размножаться.
Обрадованная хозяйка уже было хотела рвануть за ним. А что? Услуга оказана, и с лихвой, посему есть неплохой шанс сэкономить. А рачительность госпожи Мейлги была в Хеллвиле притчей во языцех. Когда у нее случалась беда, она сорила деньгами, а как все налаживалось… В общем, тетка, несмотря на свою шаровидную комплекцию, хотела удрать. То, что при этом она находилась у себя дома, ее не смущало. Но тут уже я удержала ее за руку.
— Э, нет! Сначала расчет, — напомнила я.
На меня глянули так, словно в наши расчеты с госпожой Мейлгой вкралась роковая ошибка. Но, к сожалению для главной хеллвильской тещи, я была не просто математиком от всего пантеона богов разом. Хуже. Я была счетоводом, который, как корсет, мог скрыть недостающее и показать несуществующее.
Проклятые проценты — то есть мой фирменный перечень чернословия, обещанный заказчице в случае неуплаты, — так впечатлили госпожу Мейлгу, что она накинула еще и сверху оговоренного, лишь бы больше не видеть меня на пороге своего дома.
Выдача монет сопровождалась звуками стираемой зубной эмали и категоричного «ведьма!». Засим я подхватила котел и ушла. Дверь за моей спиной захлопнулась так, что всерьез можно было опасаться: а устоит ли косяк?
Вот почему в имперской глуши, если юная магичка становится умнее, то люди называют ее жадной? А когда при этом чародейка умудряется за свою волшбу стребовать еще и чуточку сверх платы, то и вовсе кличут ведьмой? В общем, особых усилий, чтобы выдать себя за темную, мне в Хеллвиле прилагать не пришлось. Достаточно было пару раз заставить самых скупердяистых горожан заплатить по двойному тарифу — и все: наичернейшая репутация мне была обеспечена. По Хеллвилю то тут, то там начали ходить слухи по дворам, а досужие сплетницы-старухи разнесли их по умам. Дескать, у приезжей магички щедрость не вошла в список добродетелей. Ей просто не хватило места. А все потому, что вся душа уже была занята темной магией. Посему Магда Фокс — истинная черная ведьма. А я не стала возражать.
Бургомистр и храмовник, с которыми я договорилась, эту версию поддержали. Так в славном Хеллвиле появилась ведьма с определенной репутацией. И эта репутация меня не раз выручала, обогащала и, несмотря на свой темный цвет, имела немало светлых сторон. Вот даже сейчас на меня косились, сворачивали в карманах фиги, но, глядя в глаза, растекались в таких приторных улыбках, что у меня в крови аж сахар поднимался. В общем, боялись и уважали.
Кузнец, к которому я заглянула по дороге, из этого самого уважения даже медьки за починку дужки не взял. Лишь выразительно молчал матом и делал все быстро. Видимо, не желал, чтобы ведьма задержалась у него на лишний вздох. Так моя репутация в очередной раз сэкономила хозяйке монетку.
Правда, были те, кто уважал меня чуть меньше. Например, приехавшая в Хеллвиль на месяц позже меня Саманта Лонга.
Она была дочерью торговца лярдом из провинциального Рорка, что на востоке империи. Отец практически не принимал участия в воспитании дщери. Матушка же, увлеченная чтением дамских романов гораздо больше, чем образованием Саманты, не вложила в голову юной Лонга мысли, что лучшая стезя для девушки ее круга — семейная. Посему Саманта к восемнадцати годам была столь же начитанной, как матушка.
Только она, в отличие от родительницы, штудировала буклетики и книги, призывавшие девушек бороться за равноправие полов. На расы манифестантки не замахивались, ибо, например, драконы на требования юных пикетчиц плевать хотели. В том числе и огнем. Довеском к основной идее — равенству — у Саманты была еще одна: идея просвещения. Именно она-то и стала причиной появления юной девы со взором горящим в Хеллвиле.
Саманта Лонга работала учительницей и считала, что несет в народ свет знаний и передовые идеи столицы. По мнению же хеллвильцев, она несла лишь знатную пургу. Причем несла ее настолько плотно, что была способна вынести мозг. И не один.
Внешне девица Лонга напоминала моль, просидевшую всю зиму на жесткой бесшерстяной диете, такая же невзрачная и злая от голода. Она совала свой длинный нос и нещадно завитые кудельки в мои дела. Даже пару раз пыталась обвинить в шарлатанстве, пока я от души ее не благословила. Причем добрословие было почти невинным. Хороший крепкий сон… Благо? Благо! Небеса тоже так считали. И какое-то время Саманта спала как убитая. Пару раз ее даже мелом обводили.