Госпожа Клио. Заходящее солнце

* * *

Из-за стола Женя поднялся только вечером, и то с единственной целью – перебраться на диван, укрыться одеялом и продолжить путешествие по крутым горным тропам к неизвестной Кахамарке. Но путь оказался совсем не таким близким, как обещала Ранча, поэтому утром Женя проснулся неудовлетворенным – ему уже наскучила бесконечная дорога, не дававшая никакого развития сюжету. …Писарро и Великий Инка – вот, главное, – вспомнил он, – я должен встретиться с ними… и пора б уже, а то читатели уснут от описательщины. Надо ускорять процесс… о, блин! Можно ведь поговорить с «перуанкой»! Она послала меня туда, значит, должна знать, что было дальше. Съезжу-ка к ней… Без всякого сожаления Женя взглянул на заваленный бумагами стол и стал одеваться.

Первое, что он увидел, подходя к знакомым воротам, был Викин кабриолет. Общаться с его владелицей желания не было, но открыв калитку, Женя понял, что проскочить незамеченным не удастся, так как посереди двора стояли два шезлонга, в которых, одинаково запрокинув головы и прикрыв глаза, полулежали две девушки. Несмотря на крохотные трусики и обнаженную грудь, выглядели они, скорее, устало, нежели сексуально. Вику Женя даже не узнал, а, вот, Танина родинка под левым соском была просто неподражаема.

Он кашлянул, привлекая внимание. Вика вскочила, прикрываясь рукой, а Таня только лениво открыла один глаз.

– О, привет, кого не ждали… – на ее губах появилась довольная улыбка. Жене она вдруг показалась отдыхающим ягуаром, а алый педикюр – это капельки крови на острых когтях…

– Как вы меня напугали! – Вика натянула футболку.

– Ворота надо закрывать, – посоветовал Женя.

– Я думала, Игорь закрыл. Он повез соседку в больницу.

– А что с ней?

– Да так, – Вика махнула рукой, – сами знаете, если у человека после пятидесяти ничего не болит, значит, он умер. Короче, не знаю – врачи разберутся.

…Значит, все откладывается… – подумал Женя. Причем, подумал легко, без тени досады – наверное, за последние сутки он слишком устал, и мысли, до того бурлившие и искавшие выход, плавно осели, освобождая место для новых впечатлений и желаний. …А, собственно, что дергаться? Клио поставила задачу и я ее непременно решу, рано или поздно, с «перуанкой» или без нее… хотя лучше, конечно, если она выздоровеет поскорее…

– Пожалуй, хватит, – Таня нехотя поднялась и обтерлась полотенцем, висевшим на спинке шезлонга; потом, не спеша «доукомплектовала» купальник, смешно вывернув руки, чтоб завязать на спине тоненькие бретельки.

– Пива кто-нибудь хочет? – Вика поднялась на крыльцо.

– Я, нет, – Таня сняла ободок и тряхнула влажными волосами, – Жень, у тебя сегодня какие планы?

– Никаких, и от пива я б не отказался.

Пока Таня собиралась, Женя блуждал по залу, отхлебывая ледяную, а потому безвкусную жидкость, и разглядывая картины. При этом возникло новое и весьма странное ощущение – если раньше они казались живыми, то теперь он интуитивно чувствовал, что многое на них изображено слишком примитивно. И отблески на заснеженных вершинах выглядят совершенно не так; и мертвые равнины в действительности не так уж мертвы – на них должны находиться одинокие деревья, а в небе должны кружить птицы. Но, самое главное, река – она совсем не такая жуткая. Да, она сурова, но с ней можно договориться, а цветы, спускающиеся к самой воде, выглядят тут слишком блеклыми…

– Ну что, идем? – Таня заглянула в зал. Знакомое платье, знакомый макияж – все выглядело настолько обыденно, что Жене стало не интересно. Но и постоянно биться над решением неразрешимой задачи тоже занятие не самое привлекательное.

– Идем, – он оторвал взгляд от картин.

– Вик, мы уходим! Я позвоню! – крикнула Таня в глубину дома, но ей никто не ответил.

Выбравшись из лабиринта заборов, они двинулись в направлении несуразной красной пирамиды, которую по глупости окрестили «памятником». Женя еще помнил споры о том, стоит ли городить это «чудо архитектуры» …а теперь, вот, решают, не снести ли ее, на фиг!.. А она стоит себе, и с трассы каждый видит огромный красный фонарь, формируя однозначное представление о городе… да бог с ней, с пирамидой!.. Мне от нее, ни жарко, ни холодно…

– Я жду, – напомнила Таня.