Старкад почувствовал, что не хочет встречаться с Новым Богом, который не походил ни на его отца, ни на Перуна, порой напоминавшего о своем присутствии, разбрасывая по небу молнии, да недовольно ворча среди туч.
– Прежде чем сжечь Киев… – начал Старкад.
– …Ты собираешься сжечь Киев?! – перебил Свенельд, – но зачем сжигать город, где ты будешь княжить?
– Я?.. Княжить?.. – Старкад расхохотался, – я рожден для Вальхаллы – моя жизнь в битвах, и если мне не суждено попасть в истинную Вальхаллу, то я создам ее здесь. Я пойду дальше, за Киев! Эйнхерии непобедимы, пока Один имеет власть, разве ты не знаешь?
– Знаю, – Свенельд мрачно кивнул.
– Так вот, – продолжал Старкад, – прежде, чем сжечь Киев, я уничтожу этот Вышгород. Я не стану терпеть никакого нового бога! Меня вполне устраивают старые!
Он повернулся к Свенельду, задумчиво смотревшему на воду, где виделась ему совершенно другая картина – лодка, и в ней девушка…
– Почему ты молчишь, воевода?
– Я не знаю, какие боги лучше, – ответил тот, не глядя на собеседника, – но Ольгу я помню еще совсем юной – она ж не из русов – она из славян, из града Плескова… дочь Гостомысла – того самого, который позвал в свои земли варяга Рюрика…
– Кажется, Плесков мы уже сожгли? – уточнил Старкад.
– Нет, – Свенельд усмехнулся, – я вел тебя другой дорогой.
– Ладно, я еще исправлю эту ошибку, – Старкад небрежно махнул рукой, – и как же она попала сюда, если даже мы шли столько дней?
– Она вышла замуж за руса Игоря, князя киевского, но через несколько лет тот нашел другую жену, а Ольге отписал Вышгород. Она сделала из него крепость, собрала дружину…
– Она валькирия? – догадался Старкад.
– Нет, она обычная женщина. Когда-то я служил ее отцу.
– Она красивая?
– Была, да. Но я видел ее очень давно.
– Если красивая, – заключил Старкад, – я сделаю ее рабыней; если нет, она умрет вместе со своим новым богом. Слушай меня, воевода, утром мы выступаем на Вышгород, а потом – на Киев. Такова моя воля, а теперь я хочу отдохнуть.
К ночи лагерь затих. Люди Свенельда спали, а эйнхерии Старкада волками рыскали по лесу в поисках добычи. Уже много дней они не участвовали в битвах и, в отсутствие человеческой, жаждали любой крови, хоть волчьей, хоть медвежьей. Старкад лежал у костра, раскинув руки, и храпел так, что его, наверное, было слышно в Вышгороде. Свенельд сидел чуть поодаль и думал, чем кажется жителям города этот жуткий звук – голосом бога или воем зверя?.. А еще он думал, что будет потом, когда падет Киев (а он, без сомнения, падет, как и десятки других городов).
Перед Свенельдом вновь возникла картина, гревшая его душу в самые тяжелые минуты – девушка, уверенно стоящая в лодке, широко расставив ноги, и целящаяся из лука в пасущегося на берегу оленя. Волна несет и раскачивает лодку, но стрела, пущенная охотницей, впивается оленю прямо в горло. Девушка издает победный крик и машет рукой.