Даже и не планирующий жениться в ближайшие три-четыре года Геннадий Лунев глубоко вздохнул, собираясь выразить все охватившее его негодование. Но тут же закашлялся от уличной пыли, кое-как сплюнул и тоскливо подвел черту:
– Сволочи. Все!!!
Чух-чух-чу-ух!..
Чем ближе были платформы Варшавского[60] вокзала, тем меньше сил оставалось у красного паровоза, тянущего за собой скорый пассажирский «Норд-Экспресс»[61]. Пыхая белым паром, тут же оседающим пятнами изморози на грязных стенках угольного тендера, усталый труженик полз по ниткам рельс, упрямо проталкивая сквозь разыгравшуюся метель шесть вагонов фирменной темно-коричневой окраски.
– Куда прешь, малек? Пшел отсюда!..
Последнюю пару метров поезд одолел исключительно на инерции многотонного состава – а добравшись, с протяжно-жалобным скрежетом колес намертво встал и облегченно взревел гудком. Лязг вагонных сцепок, гомон встречающей толпы (довольно жидкой, по зимнему времени и разыгравшейся непогоде), суета вокзальных служащих…
– Не зажимай молодого, Ося. Лучше припомни, как сам начинал.
– Я уже на третий день свою очередность назубок выучил, а этот!.. Вон на тележке переднее колесо вихляет, а Фимка и не чешется!
Пока рядовые носильщики быстрым шагом распределялись вдоль прибывшего состава, наиболее авторитетные и уважаемые артельные без особой спешки заняли стратегически верные места – то есть напротив вагона для особо солидной публики.
– А-астарожна!..
Впрочем, рядовые тележечники на своих предводителей были не в обиде. Хотя бы потому, что оставшиеся на их долю пассажиры тоже очень ценили личный комфорт – и так же не имели вредной привычки самолично таскать багажные тяжести. Под которые, к слову, в коротком фирменном поезде был выделен отдельный вагон.
– Па-астаранись!..
Сурово насупленные кондукторы сноровисто протерли дверные поручни от налипшей грязи и угольной пыли – подготавливая тем самым благоприятные условия для явления состоятельных странников, вернувшихся с благодатных пляжей французской Ривьеры в заснеженный и вечно-хмурый Санкт-Петербург.
– Ну наконец-то… С прибытием!!!
Стоило первому из путешественников ступить на мерзлые камни перрона, как шум от встречающих разом усилился: слова и целые фразы на английском, немецком, французском и русском причудливо перемешивались между собой, создавая впечатление этакого вавилонского столпотворения, случившегося на отдельно взятом кусочке вокзала. Однако долго это не продлилось – буквально пара минут, и дебаркадер[62] начал резко пустеть, позволяя студеному ветерку беспрепятственно гонять стайки колючих снежинок. Довольно быстро закончилась суета и возле багажного вагона, после чего в теплый вокзал потянулись уже носильщики и тележечники, а вслед за ними начали исчезать в проемах вагонных дверей и растерявшие всю свою суровость кондукторы…
– Эй, человек!
Услышав сие негромкое обращение, самый молодой из вокзальной багажной артели обрадовано развернул свой вихляющий на неровностях агрегат к припозднившемуся клиенту. Э-э-э?.. Или даже – клиентам?
– Первое, второе и третье купе. Приступай, голубчик, да поживее.
Все-таки есть свои плюсы в том, чтобы прибегать к прибывающему поезду самым первым, а уходить последним – нет-нет да и обломится дополнительная копеечка. А то и рубль! Богатые господа ведь денег не считают. Особенно те, кто ездят в «Норд-Экспрессе», занимая по полвагона зараз!..
– Дорогая, как ты?