– Кого там принесло?
Стыдливо прикрыв черненый кастет на левой руке большим конвертом с грозными печатями, Александр негромко признался:
– Срочная депеша из Ливадии для ее императорского высочества Марии Павловны.
Приготовив к извлечению из рукава гуманный (в сравнении с кастетом, разумеется) «дубинал», представленный увесистым мешочком с дробью, самозваный курьер усугубил момент:
– Приказано безотложно и прямо в руки!..
Из-за толщины и массивности створки звука открываемого засова слышно не было, да и для петель масла тоже не жалели. А вот цепочка или что-то подобное отсутствовало: заслуженный ветеран лейб-гвардии Преображенского полка даже и представить себе не мог, что кто-то способен покуситься на обитателей Владимирского дворца[74]. Зря!..
– Ух! Ох!!!
Калечить или убивать никого не планировалось, так что позднему вестовому пришлось постараться, «роняя» дюжего унтера-отставника наиболее щадящим способом. Кое-как затащив первую жертву в привратницкий закуток и одарив страдальца узами на ноги и запястья (в подарочный набор входил и плотный кляп с дружеским пинком под ребра), незваные гости прислушались к тишине на лестничном марше и дружно выдохнули.
– Вот же отожрался, боров!..
– Работаем.
Переглянувшись, парочка скинула верхнюю одежду, пристроила на лица карнавальные полумаски – в которых и направилась на второй этаж, оставив свой груз под бдительным присмотром дворника-привратника – или кем он там числился по дворцовому расписанию, швейцаром? Впрочем, неважно. Напряженно вслушиваясь и всматриваясь в богатые интерьеры великокняжеского дворца, Александр с Григорием благополучно добрались до Передней, из которой прошли прямиком в Приемную – где и познакомились с дежурным лакеем.
– Э-э-э?!
К сожалению, знакомство сразу же не задалось: при виде полуночных гостей мужчина в ливрее поперхнулся коллекционным хозяйским вином, которое неспешно дегустировал, возлежа на антикварном французском диване конца семнадцатого века.
– Кха? Что за?..
Уронив бокал с недопитым нектаром виноградной лозы на золотой атлас диванной подушки, лакей сделал движение вскочить на ноги и громко завопить… Но тут же резко дернулся всем телом и обмяк, завалившись обратно. Патроны из номерного цеха одного из Ковровских заводов (тоже, кстати, номерного) вполне оправдали свою непомерно высокую цену – маленький поршенек в гильзе надежно запер в гильзе хлесткий звук выстрела. Однако полностью избавиться от шума все равно не удалось: щелчок револьверной механики дополнился неприятно громким стуком упавшей бутылки, и каким-то гулким бульканьем выливающегося на пол вина. Его дегустатор, кстати, остался в живых – и как раз усугублял список прегрешений, пачкая господскую мебель вдобавок к вину еще и своей холуйской кровью.
– Жив?
– Угу.
Оказав первую помощь путем накладывания ременного жгута на запястья и лодыжки, сердобольный Долгин напоследок полил глубокую борозду на лакейской голове остатками вина. Затем машинально глянул на этикетку…
– Вот с-сука!
Неподдельно огорчившись столь бездарной трате редкого «Шато Лафит Ротшильд» тридцатилетней выдержки, добровольный медик почти не заметил, как вслед за командиром миновал Гостиную и Кабинет. Осторожно пробравшись в Будуар и осмотревшись на месте, они коршунами набросились на дремавших горничных-камеристок – после чего все происходящее почему-то воспринималось Гришей отдельными кусками. Легкий тычок под ребра посапывающей девице, после чего та дергается и таращит на «демона» наполняющиеся ужасом глаза. Момент, когда жертва сделает глубокий вдох для истошного крика, заодно втягивая в себя солидную дозу эфира. Терпеливое ожидание, совмещенное с удерживанием на месте энергично брыкающегося и пинающегося тела, постепенно расслабляющегося и превращающегося в этакое живое бревно… Надо отметить, довольно-таки костистое и неудобное.