– Об этом спрашивай товарища майора Барышеву Галину Михайловну. Ты у нее единственный такой пациент, так что она тебя долго не выпустит.
Барышева в ответ сразу заявила:
– Товарищ капитан, оставьте раненого. Он нуждается в уходе и покое.
Рубцов спорить не стал, встал и, наклонившись, сообщил:
– Завтра снова зайду, меня тоже пока не выписывают. Некоторые доктора, – он покосился на Барышеву, – считают, что у меня сотрясение мозга.
На следующий день мне стало намного легче, ушла слабость, появился аппетит. Только плечо по-прежнему болело при любом движении.
Оказалось, что я в госпитале третий день. Оперировали меня позавчера вечером.
Когда приперся Рубцов, мы с ним вышли на улицу и уселись у курилки. Он собирался завтра уезжать, меня же Барышева не отпускала, обещая подумать дней через десять.
– Ну, Сашок, даже не знаю, как тебя благодарить, – сообщил он. – Если бы не ты, не представляю, что бы было. А сейчас можешь считать, я уже майор, а у тебя орден в кармане. – Тут он поспешил поправиться: – Ну, я так думаю, по крайней мере представление уже пишется. Задержал шпиона, получил ранение, спас жизнь офицера – полный набор. Что еще надо?
– А кто этот шпион, можно мне узнать? – спросил я без особой надежды на правдивый ответ.
Капитан усмехнулся:
– Это у нас везение такое. Особо рассказывать, кто он и что, не буду. Короче, следили за ним от самого посольства. А в Карелии неожиданно потеряли. Из-за этого Москва всю погранслужбу Северо-Запада на уши поставила. А тут мы с тобой подсуетились. Никто даже не думал, что он здесь окажется. Все считали, что он пойдет через границу, чтобы проверить систему охраны, а он, оказывается, на учения намылился. Тут нам и попался.
– Так он хоть жив остался?
– Остался, – нехотя сказал капитан, – но его в отличие от нас сразу в Москву на вертолете в госпиталь отправили.
Несколько дней пришлось провести в медсанбате. Скучно было ужасно. Про меня все забыли, как только стало понятно, что рана заживает без проблем.
Слоняться по территории в трусах и майке не очень хотелось, а форму мне благоразумно не давали.
Но всему приходит конец, и вот я сижу рядом с водителем ГТТ, и мы мчимся по лесной дороге, оставляя за собой тучи пыли.
В военной форме, с рукой на перевязи, на вокзале в Кандалакше я приковывал к себе сочувственные взгляды окружающих. Получив проездные документы, уселся в вагон и покатил к месту постоянной службы. О мотоцикле я не беспокоился: на нем уехал Рубцов, оказывается, он водил его не хуже меня.
Прибыв в роту, первым делом отдал медицинские документы ротному.
Тот, внимательно их изучив, тяжело вздохнул: