Летом можно было в лес пойти, но там комары да мошки портили всю малину. Да и подглядывальщиков там хватало.
Время было около пяти, и я никуда не торопился. Зинку все-таки пришлось отправлять домой насильно. Он намеревалась у меня оставаться до ночи, мотивируя это тем, что ребенок у бабушки, а муж в рейсе.
Настроение у меня испортилось, когда она начала жаловаться на мужа, дескать, тот в постели не особо себя проявляет, не то что я.
Было бы мне семнадцать лет на самом деле, я, наверно, задрал бы нос кверху после таких слов. Но прожившему жизнь человеку стало противно.
«Лучше бы ты мужа не вспоминала! Не нравится – возьми и разведись. Завтра, может, так же будешь говорить обо мне, – ядовито вертелась мысль в голове. – Нет уж, провели седьмое ноября в постели, отпраздновали, так сказать, пятьдесят первую годовщину революции, и на этом закончим такие встречи».
И я намекнул, что меня ждут дома, поэтому нам нужно закругляться.
Зина сначала обиделась на мой намек, но быстро пришла в себя. От провожаний мы благоразумно отказались.
– Я тебя еще навещу, – улыбаясь, сказала она в дверях на прощание. Я же ничего на это не ответил, только чмокнул пухлую щечку.
Дома меня ждал накрытый стол, ждали только меня. Отец для порядка надел свой китель с майорскими погонами, украшенный орденами и медалями, и мы слегка отметили сегодняшний праздник.
Потом разговор опять перешел на мою работу, мама так и не смирилась с ней и вслух строила планы, куда я буду поступать после армии.
Не хотелось портить ей настроение, поэтому я послушно кивал головой в ответ на все ее предложения.
Незаметно наступила зима. Иногда казалось, что вся моя прошлая жизнь была просто сном, закончившимся этой весной. Но сном очень полезным, дававшим возможность выбрать другую дорогу в будущее. К сожалению, я знал о свободе выбора не понаслышке и прекрасно понимал, что каждое решение одновременно ограничивает меня в выборе следующего.
Решение работать барменом, собственно, ничем пока не грозило. Вскоре у меня будут права с тремя категориями, так что если надоест работа за стойкой, можно сменить ее на таксиста. Тем более что в лихие девяностые такой опыт пришлось получить. Когда месяцами не выдают зарплату, приходится крутиться как можешь.
Можно было подумать о заочной учебе в институте торговли. Но из-за маячившей впереди службы пришлось этот вариант временно откладывать.
А пока я исправно ходил на работу, меня узнавали на улице и здоровались десятки людей. Даже появилась постоянная клиентура, оставлявшая изрядные чаевые. Зина Бахирева несколько раз намекала на продолжение наших отношений, но мне этого не хотелось. Зина, правильно поняв мои недомолвки, быстро от меня отвязалась и успокоилась, загуляв с приятелем Виноградова.
На учебе также все было неплохо, Ефремович меня освободил от занятий, и я большую часть времени проводил в гараже, помогая Петровичу в ремонте. Зато мой заместитель в команде Вовка Иванов не переставал удивлять. В очередной заезд он ухитрился загнать «Урал» с кунгом в самую глубокую канаву на пустыре. Как Ефремович не ругался, но пришлось ему все-таки заводить пятьдесятчетверку и вытаскивать тяжелую машину.
Сам «Урал» остался практически невредим, а вот кунгу наступил полный крандец.
Десятого февраля мне исполнилось восемнадцать лет, а первого марта я успешно сдал экзамены на водительские права. В отличие от своих товарищей, я сдавал еще вождение на мотоцикле. Заботливый Ефремович расстарался для меня, не забыв посыпать песком бревно, по которому нужно было проехать, и также песком нарисовать восьмерку.
Экзамены сдали дружно, даже Иванов. Инспектор, сидевший в кабине, вздрагивал, матерился, тяжело вздыхал, но ставил зачеты всем подряд. Советской армии нужны адские водители.
Сложнее было с письменным экзаменом, но и тут все решалось без проблем.