– Ну что, пойдем на склад, что ли, надо тебя в человеческий вид привести, – сказал Петро и поднялся.
Мы вышли из казармы и извилистой тропкой, сократив путь, прошли к длинному зданию склада. Войдя в неприметную дверь, оказались в маленькой комнатушке, в одной из стен которой имелось окно, закрытое сейчас ставнями.
Старшина забарабанил в него изо всех сил. Через минуту из-за ставен послышался мужской голос.
– Минутку, сейчас открою.
Увидев нас, пожилой старшина-сверхсрочник доброжелательно улыбнулся и заговорил с Пузенко на украинской мове. Они говорили так быстро, что я почти ничего понять не мог. Несколько раз в разговоре проскакивала фамилия моего будущего командира.
Поговорив, сверхсрочник исчез в глубине склада, оставив окно открытым. Оттуда несло кожей и лежалой мануфактурой.
Минут через десять он появился, неся на руках целую кипу одежды и сапоги.
Когда он выложил ее на прилавок, теперь уже я в удивлении воскликнул:
– Ни х… себе.
Передо мной лежала п/ш – полушерстяная повседневная форма солдата, под ней простая хэбэшка, а рядом парадная форма. И все нового образца. Кроме того, яловые сапоги, а не простая кирза!
– Сейчас еще шинелку принесу и зимнюю шапку, – сообщил кусок и снова скрылся в глубине склада.
– За какие заслуги мне все это? – спросил я у старшины.
В ответ тот, подняв указательный палец вверх, сказал:
– Сынок, ты где будешь служить? В роте материального-технического обеспечения.
Я недоуменно пожал плечами:
– Все равно не понимаю, сапоги яловые, пэша мне с какой радости выдали?
Пузенко подозрительно глянул на меня:
– Ты что-то слишком много знаешь, хлопец, пэша сразу разглядел. Откуда сведения?
– У меня отец военный, майор, только четыре года как ушел в запас, – ответил я. – Мы всю дорогу по военным городкам мотались. Так что про форму я знаю все. Бате сапоги чистил, как только щетку смог в руках держать, то же самое и с пуговицами на кителе.
Старшина сдвинул пилотку назад и вытер пот со лба: